– Вот такая любовь у нас, – отрезает Сашка, встает и направляется к холодильнику, не забыв по пути наградить меня тяжелым, обвиняющим взглядом.
Распахивает дверцу и хватает початую бутылку текилы, уже было подносит горлышко к губам, но, покосившись, на нахмурившегося Ратмира, убирает обратно и достает минералку.
– Ну, Кис, расскажи Ратмиру как так, – предлагает мне Лютик, дьявольски сверкнув глазами, – И планы наши…Я тоже с удовольствием послушаю! Вдруг что забыл…
И, как ни в чем не бывало, возвращается за стол к пицце и берет еще один приличный кусок пеперони. Слегка оглушенный Мир плюхается на стул рядом с Сашей и, тоже взяв кусок, начинает жевать, вопросительно уставившись на меня. Сглатываю. И как в них только лезет? Меня от одного вида тошнит.
– Так, а что рассказывать, вот придем и расскажем всё…– мямлю я дрожащим голосом.
– Отлично, а спешка почему такая? Ты залетела? – интересуется Мир и сразу бурчит себе под нос, – Хотя, как это узнаешь за два дня…
– Не залетела, ты что! – хоть тут выдыхаю, говоря правду, – И мы еще летом познакомились, на экзаменах. Правда тогда случилось небольшое недопонимание. А потом, уже вот сейчас, Саша приехал на сессию и оказалось, что это его квартира, а мне ее его дядя сдал. В общем, мы все выяснили и…вот.
Развожу руками, не зная, что еще сказать.
– И вот, – передразнивает меня Ратмир, холодно щурясь.
Сашка вообще на меня не смотрит, отвернулся. Жует.
Повисает тягучая пауза. Только Ратмир барабанит пальцами по столу нервно. Бросает напряженный взгляд на часы на запястье и, решив что-то, хлопает по столу.
– Ты маму хотя бы предупредила?
– Нет пока, – верчу головой.
– Предупреди, пусть как-то подготовит отца к твоему «сюрпризу», а то ты нам батю до инфаркта доведешь, – Мир кидает на Сашку хмурый взгляд, – Да уж, подарочек…Ладно, если ты готова это все сама объяснять, Лиз, то я не лезу. На Новый год лучше с коньяком в обнимку ваше представление посмотрю. А-то на трезвую голову, мне, знаешь ли, сестричка, сложно идет…Все, я ушел, мне в комитет надо.
Встает. Тянет Саше руку.
– До встречи, Александр.
– Буду рад, – безэмоционально кивает Сашка.
Провожаю брата до двери. Молча смотрю, как он одевается.
– Это какой-то бред, Лиз, – бормочет тот, шнуруя ботинки, – Ты уверена?
– Да.
– Ладно, я не лезу, я не лезу, я не лезу…Но ведь пипец! – шепотом орет, просовывая руки в пальто.
– Все, иди, – смеюсь, выталкивая Мира за дверь.
Так, с одним разобрались. Остался Сашка. Фух…
И мне вдруг невероятно страшно идти к нему на кухню. Ноги подкашиваются от одной мысли взглянуть Саша прямо в глаза. Не знаю точно, что он мне скажет, но точно ничего хорошего.
17.
Досчитав до пяти и убеждая себя, что "ну не убьет же он меня" на дрожащих ногах топаю обратно на кухню. Застываю на пороге, смотря на Сашкину широкую спину и узкую задницу, обтянутую хлопковыми домашними штанами. Божечки, у него охренительное тело, и не факт, что я его теперь еще хоть раз потрогаю. Вдруг он меня сейчас просто пошлет? Я бы даже поняла…
– Саш… – подаю голос, сглотнув.
Вместо того, чтобы повернутся, он теперь уже спокойно достает текилу из холодильника и делает три приличных прямо из бутылки. Мда…
– Будешь? – протягивает мне, но я лишь качаю головой.
– Как хочешь.
Хлопает дверцей холодильник и с бутылкой в обнимку падает на ближайший пуф. Развалившись на нем, поднимает на меня просверливающий насквозь взгляд. Чувствую себя пацаненком с картины "опять, двойка". Невероятно мерзкое ощущение. Молчим. Сашка, разглядывая меня словно под микроскопом, я – усердно тупя в пол.
– Лиз, тебе что, сказать нечего? Начинай, – наконец хмыкает Лютик, с трудом сдерживая кипящее раздражение.
– Я не знала, что еще придумать, – бормочу, – Я растерялась и…
– Так может быть и не надо было ничего придумывать?! Ничего страшного мы не делали!
– Ты не знаешь моего отца!
– Но похоже уже сегодня вечером мы это исправим! – вспыхивает Сашка, повышая голос, и мы, встретившись глазами, снова молчим.
Вижу, как у него розовеют уши от гнева, как желваки ходят по щекам, и меня в итоге в ответ тоже заводит. Ну что прямо такого страшного, а?!
– Саш, ты не понимаешь, он переведет меня в Питер и дома запрёт за такой финт, что я сплю с хозяином съемной квартиры. Он знает Арсения, мне нереально будет это всё объяснить! Давай просто съездим и все! А через пару месяцев я скажу, что мы поругались, расстались. Не знаю. И свадьбы не будет никакой. Папа еще и выдохнет!
– Отлично! Тоже соврешь или реально разбежимся? Рассказывай уж, Лизавета, хочется как-то немного заранее знать! – фыркает Лютик и опять прикладывается к текиле.
Морщась, отставляет ее. Упирает локти в колени и роняет голову на руки, потирая лицо.
– Мне вот интересно, а то, что я собирался к матери на Новый год, ты об этом тоже не подумала, а? Или мои планы и семья тебе по боку?!
– Саш, прости…– сжимаюсь, – Я…Я правда просто перепугалась и....
Голос начинает подводить, срываясь. Становится так себя жалко.
– А о том, что, если я теперь на тебе в мае не женюсь, то нам реально придется только расстаться, ты видимо тоже не подумала. Ну раз уж у тебя такие родственники, они по-другому не поймут, так? – поднимает на меня ледяной взгляд исподлобья.
Я киваю, кусая дрожащие губы. Окатывает жаркой нервной волной осознания, что он прав. В груди давит и давит все сильнее.
– Ты сам говорил, что на расстоянии это…Не получится ничего…– хриплю, стараясь не всхлипнуть.
– Ну да, что уж теперь пытаться, да? Лиз, тебе вообще не кажется, что ты слишком много врешь?
– Саш, я не специально, просто я…
– Нет, подожди! Мы ехали в такси, ты соврала отцу где ты, потом мне соврала, что у тебя были еще парни, Сеню своего обманывала, получается, целуясь со мной. Вот брату сейчас наплела. Приедем к твоим родным, так ты им все на уши от души навешаешь, так? И так у тебя легко все. Как дышать. Как тебе верить, Лиз, вообще, а?
От такой постановки вопроса у меня дыхание сбивается. Словно в солнечное сплетение удар. Всхлипываю, не выдерживая, чувствуя, как предательски щекочет в носу, и влага закипает в уголках глаз.
– Саш! Ну прости, я не правда не нарочно. Я больше не буду… Никогда! Не знаю, я…!!!
Меня обуревает порыв, и я подхожу к Лютику и сажусь прямо на пол около его пуфа, из последних сил пытаясь не расплакаться. Обнимаю его коленку руками, не решаясь взять за руку.
