– Она же не грузинка, – только шепчу Сашке, – Да и не так сейчас строго все.
– Вахтангу так нравится, а ей нравится, что ему так нравится, так что не лезь, – шепчет Сашка, улыбаясь, – Игра у них такая, в послушную правильную жену.
– А на самом деле все не так, да? – тоже растягиваю губы в улыбке, тихо-тихо говоря Сашке на ухо.
Я чокнутая, наверно, но даже шушукаться с ним при всех мне кажется жутко интимным.
– Я же говорил, как они начали, – хмыкает беззвучно Саша в ответ, – Ругались так, что весь поселок слышал. И сейчас мало что изменилось. Ты же видела, как мама быстро завелась на кухне. Вот она такая всегда.
– Да, я не поняла немного тогда, почему ты вообще особо никак не отреагировал, не расстроился, – продолжаем перешептываться.
– Потому что привык, – хмыкает.
Теплый взгляд серых глаз ласково скользит по моему лицу, и мне охота от этого тихонечко мурлыкать. Забываясь, тянусь к Сашкиным губам. Едва касаемся друг друга, горячая нежная волна омывает до кончиков пальцев…
– Так, молодые, рассказывайте, как познакомились, – оттаскивает нас друг от друга зычный голос Петра Алексеевича, старинного друга дяди Вахтанга.
– Да летом еще, когда я поступал на заочное. На экзаменах, Лиза со мной в итоге в одной группе, – поворачивается к нему Сашка.
А под столом ловит мою руку и переплетает наши пальцы. Это так…
Рдею, чувствуя, как приливами нагнетается горячая кровь к низу живота.
– О, а ты не говорил ничего, что такую красотку встретил. Как так?! – экспрессивно возмущается Вахтанг.
– Да там…– Сашка фыркает, проводя рукой по выстриженному затылку, – В первый раз немного не срослось. А зимой вот снова встретились…
– Но думал, да, Сань? Признавайся! – тянут дядья сладко, посмеиваясь.
У Сашки уши начинают гореть. Когда это замечаю, внутри млеет, и так кровь стучит. Сильнее сжимаю его ладонь под столом. Сердце заходится от смущения и того, как мне приятно.
– Конечно, думал, – бурчит Сашка, не смотря на меня, и глаза у него лихорадочно блестят, – Даже снилась мне иногда.
Поддаюсь порыву, наклоняюсь к его уху, шепчу.
– Ты мне тоже.
Переводит на меня глаза. Молчим. Секунда кристаллизуется, драгоценным камешком откладываясь в памяти.
– Ой, вон оно как! – охает Петр Алексеевич, поглаживая презентабельный живот. Тянется к чаче, собирает рюмки, – Ну, давайте, ребят, за вас! Чтобы любили друг друга, слушали и слышали! Слышать – это в семье самое главное! Хотя сны – тоже хорошо! По молодости – так особенно!
Подмигивает с намеком.
– А я и сейчас неплохо справляюсь. Живот бы убрал, Алексеич, тоже бы может кому и приснился, – вставляет дядя Вахтанг, кряхтя, и поднимает рюмку, – Дети, за вас!
Опять нас женят, но мы, притихшие, не возражаем. Я только от чачи отказываюсь, прошу бокал с разбавленным домашним вином.
Чокаемся, не смотрим больше друг на друга.
Руку мою под столом Сашка так и не отпускает.
*** Когда выходим от дяди Вахтанга, до Нового года остается чуть меньше часа. На улице заметно теплеет, завтра весь снег скорее всего превратится в непроходимые озера на узких тротуарах, но сейчас хорошо – хорошо. Можно идти, не застегиваясь и забив на шапки. Свежий воздух бодрит после теплого, пропитанного ароматами еды дома.
Только дверь за нами захлопывается, как Сашка меня целует, развязно и горячо, оттесняя к стене. Его немного ведет – чачи ему налили прилично, на моем языке вкус крепкого алкоголя и его слюны. И я пьянею от этого сильнее, чем от всего выпитого вина.
– Может не пойдем в бар? – бормочу, сгорая от желания остаться наедине.
– Мы только Новый год встретим, да? Я Олегу сказал, что придем.
– Ладно.
Отстраняется. Взгляд серых глаз будто плывет. Берет меня за руку, идем к Короне. Встречающиеся компании так громко орут нам " С Новым годом", что я не сразу улавливаю звук телефонного звонка.
– Кажется, у тебя, – кивает Сашка на карман моей куртки.
Достаю. Точно. Мама. Отпускаю Сашкину руку, чтобы закрыть второе ухо и хоть что-нибудь расслышать.
– Да, привет, мам!
– Привет, доченька! Ты что не звонишь? Мы ждем…
– Мам!!! Я же написала всем еще днем…
– Написала она…– ворчит мать, – Как дела у тебя? Все хорошо?
– Да, конечно, – кошусь на Сашку, идущего рядом.
– Так, ну я тебя поздравляю с Новым годом! Чтобы был он удачный, много радости принес! Я тебя очень люблю!
– Я тебя тоже, мам! И тебя с Новым годом!
– И я сейчас трубку отцу передам, – с многозначительным нажимом добавляет мать, – Все, целую, Лисеночка моя.
– Я… – не успеваю ничего ответить, как в динамике уже напряженно басит отец.
– Здравствуй, дочь.
Я даже немного притормаживаю.
– Привет, пап. С Новым годом тебя!
– А сама бы так и не позвонила, да? – начинает с ходу наезжать, распаляясь с каждой секундой, но на заднем фоне слышится, как мама его одергивает – "Тигран, мы договорились!", и он тут же осекается. Переводит тему, – Так ты где там сейчас? В "Короне" Александра этого?
Поджимаю губы. Мне не очень нравится, как папа формулирует свои мысли – легкий душок пренебрежения к Саше явно присутствует, но…
Не хочу придираться по телефону. И сам факт, что он звонит сейчас, меня очень подкупает.
– Да, я с Сашей. Все хорошо, – отчитываюсь как могу ласково и даже не напоминаю отцу, что у него стоит метка на моем телефоне, и он всегда может итак узнать, где меня искать, – Сейчас были в гостях у его мамы и отчима, очень хорошо посидели. Вот идем обратно в "Корону", там будет салют.
Про то, что сразу после салюта мы планируем отправиться сексом заниматься, деликатно опускаю, но папа, конечно, не дурак…
– Ясно, – цедит сквозь зубы отец, шумно выдыхая, – Ну ты там передай ему, что, если что, голову откушу.
– Ты и при личной встрече вчера был о-о-очень убедителен, пап, – фыркаю я.
– Да? – голос его теплеет. Посмеивается, – Ладно. Если нужна ему, переживет. Давайте, аккуратней там. С Новым годом, дочь.
– И тебя папуль, передавай всем привет!
– Обязательно.
Вешает трубку. Убираю телефон в карман. Внутри становится так легко, что страшно сделать шаг. Кажется, оторвусь от земли и улечу.
– Все хорошо? – интересуется Сашка, снова беря меня за руку.
– Да. Отлично.
24.
Мальчик, ягодный бабл-гам – не знаем, чего хотеть, Но движемся в темноте, отключив симку.
