— Хера се… — подал голос Бен, а у меня перехватило дыхание.
Пространство вокруг деформировалось и сузилось, оставив в комнате только меня и Ангу. В тусклом свете шара на столе я отчетливо видела, что ее радужка засветилась небесно-голубым.
— Ты — Шут в начале пути. Маятник запустил Колесо и тебе остается только следовать за ним.
Анга взяла в руку карту с изображением Смерти — скелет в черном балахоне с косой в руке улыбался зубастым ртом. Солнце высоко в небе освещало венец из кроваво-красных роз на его черепе.
— Не бойся перемен, бойся тех, кого любила, — Анга сдвинула пальцы и волшебным образом в руку на место Смерти легла карта Влюбленные. — Им перемены не сулят ничего хорошего.
— Эээ, — как же не вовремя я растеряла свое красноречие, но Анга продолжала, не обращая на меня внимание.
— Дома есть животные? По глазам вижу, что есть. Кот? Это хорошо. Возьмешь его сегодня на ночь к себе. Пока не уляжется, не засыпай. И не зови, он сам решит, куда — на голову, сердце, матку или ноги. Такую судьбу и примешь.
— Что? Не буду я с этим волосатым уродцем спать в одной постели! — Анга посмотрела на меня сверху вниз и улыбнулась.
— Делай, как знаешь. Судьба разрешения спрашивать не будет. У входа стоит корзинка, оставишь там, как договаривались, — Анга отвернулась и стала собирать карты со стола.
И это все?
Я встала и, хотя уходить не хотелось, ноги сами вывели меня в коридор. Птицы за закрытой дверью кухни щебетали, не умолкая. Странно, но во время сеанса я их не слышала, хотя нас разделяла только тонкая стена…
Обувшись, я бросила взгляд на тумбочку у входа, на которой стояла обычная плетеная из бересты корзинка с тканевым дном. И за что я, спрашивается, должна отдать ей деньги?
Со вздохом вытащила сложенные вдвое купюры и бросила, куда Анга просила. Птичьи голоса стихли, как только дверь квартиры захлопнулась за спиной, и стало даже как-то легче дышать.
Я вышла на улицу и на лавочке у соседнего подъезда увидела ребят. Бен летел ко мне с камерой наперевес и я изобразила улыбку.
— Только что я вышла с сеанса гадания и… вы сами все видели! Пишите в комментариях, что думаете, а мне нужно съесть мороженое. Точно, одно большое и холодное мороженое! — я провела рукой по лбу, изображая высшую степень напряжения, и Бен, выключив запись, упал на колени, запрокинув голову к небу.
— Чеее-е-ерт! Это было круто! Она ничего не заподозрила?
— Не думаю.
— Ты как? — спросил Паша, подходя ближе и участливо сжимая мое плечо.
— Нормально, — я вытащила из кармана телефон и проверила, сохранился ли эфир. Все было в порядке. — Лучше порадуй меня статистикой.
— Все прошло идеально! Дайте мне час, чтобы завирусить видео на Youtube и завтра, Лиса, ты проснешься знаменитой!
— Заметано, Бен. А теперь пошли, я такая голодная!
— Еще бы, мы тебя почти четыре часа ждали…
— Сколько? — я остановилась, с ужасом глядя на часы. — Черт! Я же обещала маме в три быть дома!
— А как же отметить вместе? — спросил Паша, явно расстроенный.
— Давайте завтра, ок? — я отправила ребятам воздушные поцелуи и побежала к остановке.
ГЛАВА 3
На этот раз она меня точно убьет!
Я переступила порог нашей маленькой квартирки и не успела разуться, как мама крикнула из кухни:
— Лиза, ты хлеб купила? Иди обедать!
Черт, совсем вылетело из головы.
— Мам, вечером схожу, сухари остались?
— Ты руки помыла? — ответила мама вопросом на вопрос, придирчиво осматривая мой внешний вид.
— Ага.
Я села за стол, взяла ложку и по привычке потянулась за телефоном. Мне не терпелось прочитать комментарии по прошедшему эфиру, когда мама вдруг перегнулась через стол и вырвала смартфон у меня из рук.
— Что я говорила по поводу телефона за столом?
— Да я только комменты глянуть!
— Ничего страшного, поешь и “глянешь”.
— Мам, отдай, — я потянулась за телефоном, но она встала, так что табуретка опрокинулась, открыла старое деревянное окно и, держа мой новенький айфон двумя пальцами, вытащила руку на улицу.
Черт! Мы же на восьмом этаже!
— Мамочка, пожалуйста, не надо. Все, я ем, никакого телефона, только не урони его, ладно?
Лицо мамы не сразу, но расслабилось. Рука устало свесилась вдоль тела и она положила смартфон на подоконник рядом с открытым окном.
Не очень бережно, но положила.
Подняла табуретку, села и, тяжело вздохнув, взяла в руки ложку. Мы ели суп молча, но я не могла оторвать глаз от подоконника.
Конечно, телефон никак не сможет выпасть сам, он слишком тяжелый, чтобы его, например, сквозняком сдуло, но все равно страшно.
А если мама неудачно махнет локтем? Или начнет вставать, потеряет равновесие и толкнет его в открытое окно?
Ну, случайно?
— Мам, а можно телефон на стол положить?
— Я сказала, никаких гаджетов за моим столом!
— Ладно-ладно, я только спросила… ну, окно-то закрыть можно? — мама не глядя толкнула фрамугу, а у меня, кажется, остановилось сердце, но телефон остался лежать там, куда она его положила.
Никогда еще так быстро я не справлялась с ненавистной жижей, луком и морковью. Мясо у нас водилось не часто и мама заменяла его кубиками, но от этого суп не переставал быть похлебкой.
Покончив с обедом, я встала и, помыв руки, попросила телефон назад, но на колени к маме запрыгнул Яша и специально, я была в этом уверена, повернулся ко мне задом. Пушистый хвост взлетел к потолку и руки, которые должны были вернуть мне информационную свободу, стали чесать эту наглую машину по производству мурчания.
И, если с мамой я еще как-то умудрялась находить общий язык, то с Яшей у нас была непримиримая вражда. Я его ненавидела, а он мне гадил, и, как бы я не баррикадировала дверь, он умудрялся просачиваться в комнату, когда ему вздумается, и валяться на моих вещах.
Ненавижу кошачью шерсть! Кошачий запах! И кошачье мурчание.
— А ты ничего не забыла? — спросила мама и я поняла, что просто так от них двоих сегодня не отделаюсь.
Я смотрела на маму, мама смотрела на меня. В голове, как назло, ни одной дельной мысли.
— Посуда, Лиза, — я хлопнула себя ладонью по лбу и схватила со стола тарелку. — Ты уроки сделала?
— Угу…
— Лиза, выпускной класс, а у тебя один компьютер на уме! Под глазами синяки, на улице почти не бываешь… еще и кривляешься перед камерой в… — мама запнулась, подбирая слова. — Как Шут на радость толпе!
