Вторая причина — это поиски артефакта графа де Бальмен. Слова Анги не выходили у меня из головы. Этот предмет должен был быть особенным. Может быть, странным.
Или, наоборот, самым обычным. Я не знала, но после экскурсии в поместье Стендброков, у меня появилась зацепка — мое кольцо.
Оно всегда жило своей, отдельной от меня волшебной жизнью, так почему бы не использовать его как ищейку в доме де Бальмен? За время пребывания в поместье, я неплохо его изучила и теперь все, что мне требовалось — быть чуть внимательнее.
Три дня ушло на то, чтобы прочесать первый этаж. Особое внимание я уделила библиотеке, потому что вспомнила, как в одном из фильмов важный артефакт спрятали именно там.
Вместе с Сиззи и Роззи мы перебрали все книги на полках, но заветного потайного хода так и не нашли.
— Леди Элиза, а что мы ищем? — спросила Роззи, устало опускаясь в кресло.
— Что надо. Вперед!
В малой гостиной стоял только рояль и пара кресел, поэтому я приказала близняшкам осмотреть подрамники и ниши за картинами — ничего. Кольцо тоже не подавало признаков жизни и я решила, что пошла по ложному пути.
Отпустив близняшек, я вернулась в холл и встала спиной к входной двери. Так же, как в доме Стендброка.
Нужно было начать все с начала. Я сжала перстень пальцами свободной руки и провернула — ну же, работай! — закрыла глаза и представила, что снова стою в поломанном волшебном пространстве без стен.
Какую дверь я выбрала в доме графа? Ту, что была прямо передо мной. Не открывая глаз, я сделала шаг, потом еще один.
Каблуки глухо стучали по мраморному полу. Где-то там, впереди, должна была быть лестница — казалось, еще шаг и я запнусь о первую ступень и упаду лицом вниз, но нет.
Я медленно продвигалась вперед, выставив перед собой руки, и кажется слышала, как тонко подрагивали кристаллы волшебной люстры над головой, поймавшей в ловушку саму радугу.
По моим подсчетам, я давно уже должна была упереться в лестницу, но руки ощупывали только пустоту. Не выдержав я открыла глаза и обнаружила себя перед неприметной дверью под лестницей.
Я обернулась и озадаченно посмотрела за спину — с обратной стороны мраморные ступени были гладкими и пыльными. Как странно, не могла же я пройти сквозь лестницу?
Или меня заносит на правую ногу?
Я коснулась рукой резной поверхности двери и кольцо в ответ потеплело. Какая разница, как я сюда попала, главное, что, кажется, я наконец-то на верном пути!
Я повернула ручку и оказалась в просторной светлой комнате. У большого окна стоял массивный стол красного дерева, вдоль стен солдатиками выстроились стеллажи с книгами. Чуть в стороне на подставке стоял огромный глобус и два кресла, а рядом с ними — очень красивый столик на золотых колесиках с хрустальным графином и тремя бокалами.
Я оказалась в кабинете отца.
Как просто! Я приложила ладони к пылающим щекам. Ну, конечно, это же очевидно — хочешь что-то спрятать, спрячь там, куда всем остальным обитателям дома входить без разрешения нельзя!
Я оглянулась на дверь и прислушалась, не раздадутся ли шаги, но все было тихо. Подобрав юбки, стала быстро открывать один ящик стола за другим.
Документы, свитки, чернила и гусиные перья, воск и сургуч, желтоватые листы писчей бумаги — все это не представляло никакого интереса.
Закончив исследовать стол я приступила к стеллажам, но и там не было ничего интересного. Книги стояли на своих местах, припыленные и старые. Никто не касался их и не читал очень долгое время.
Я закружилась по комнате. Думай, Лиза, думай!
Где бы ты спрятала волшубную вещь?
Я потянула за угол большой пушистый ковер, что лежал в центре комнаты, в надежде отыскать потайной лаз или сейф, безрезультатно. Сняла со стены и не без труда повесила на место картины — тоже пусто.
Прикусив от досады губу, я рухнула в кресло и закрыла глаза. Перстень кольнул так сильно, что палец дернулся и я вскрикнула, а потом мой взгляд упал на глобус.
Он был обтянут дубленой кожей, поверх которой художник нарисовал континенты и страны, отдаленно похожие на мой родной мир.
По центру огромного шара шла тонкая, еле приметная полоса и если бы я не сидела так близко, то легко могла принять ее за нарисованную чернилами линию экватора, а не разрыв, отделявший одну половину глобуса от другой.
Я подошла ближе, толкнула шар рукой и он закружился вокруг своей оси, но быстро остановился, как будто внутри было что-то тяжелое, что мешало взять хороший разгон.
Я обхватила верхнюю часть глобуса руками и приподняла.
Она откинулась на петлях, как крышка сундука, и я увидела граммофон со сложенной у основания бронзовой трубой. В свете дня на глянцевой черноте пластинки блеснула тонкая игла.
И тут старые пластинки!
— Элиза?
Я вздрогнула и обернулась. В ответ кольцо обдало меня холодом с ног до головы. На пороге стоял отец.
— Что ты здесь делаешь?
И хотя выражение лица графа де Бальмен не сулило ничего хорошего, я не растерялась:
— Живу.
— Продолжаешь практиковаться в остроумии? — он подошел ближе, взял меня за плечи и мягко, но настойчиво отодвинул в сторону. Внимательно осмотрел граммофон и закрыл глобус.
— Тебя ждет Аннабель, — чтож, мне дали возможность ретироваться без потерь и лишних вопросов, я ею воспользуюсь. — И, Элиза… — я остановилась в дверях, вопросительно глядя на отца. — Постарайся на этот раз ее не разочаровать.
В малой гостиной меня действительно ждали.
Рузалия, мачеха и… свадебное платье. Если бы не обстоятельства моего замужества, я бы непременно восхитилась искусной работой портнихи.
Кружево цвета топленого молока от треугольного лифа переходило на рукава и спину. Тонкую талию перехватывал вышитый жемчугом пояс, а подол платья из парчи того же цвета, что и кружево, трапецией расходился к полу, оставляя за собой длинный шлейф.
На уговоры и переодевание ушло почти полчаса. Еще столько же, чтобы застегнуть на спине ряд из пятидесяти девяти атласных пуговок.
— Ты прекрасна, душа моя…
Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Аннабель была права. Так прекрасна, что хотелось плакать.
— Снимите его… — голос подвел. Я потянула за высокий ворот, что душил меня, словно змея, и кружево затрещало. — Прямо сейчас! Снимите с меня это чертово платье!
Выбравшись из плена кружевов и чужих ожиданий, я убежала в свою комнату и там разрыдалась. У меня было не так много времени, чтобы оплакать свою прошлую жизнь — до дня рождения и моей свадьбы оставалась неделя.
ГЛАВА 25
Сегодня в поместье де Бальмен было как никогда шумно и многолюдно.
