— Спасибо, что проводил, — я достаю ключи и прикладываю к замку домофона, когда он в отчаянии просит:
— Давай еще во дворе посидим?
— Уже поздно, мама голодная со смены придет, а я ничего не успела приготовить…
— Пять минут, Лиз?
— Ну, давай…
Мы садимся на лавочку в тени березы и какое-то время наблюдаем, как мамочки собирают формочки и лопатки и пытаются уговорить вопящих карапузов вернуться с прогулки домой.
— Ужас какой, — говорю я, цепляя носком кроссовка одуванчик.
Белые зонтики разлетаются кто куда.
— Где? — спрашивает Паша.
— Да я про детей.
— Ааа, — тянет он озадаченно и добавляет. — А мне нравится, они прикольные.
— Ну, да, когда не орут двадцать четыре на семь, — я рассказываю ему о соседке по лестничной клетке, которая не может справиться с двумя погодками, и Паша смеется.
— Это ты сейчас так говоришь.
— Ну, не знаю. Дети — это…
— Давай встречаться! — перебив меня, выпаливает Паша и кольцо пронзает руку холодом.
ГЛАВА 28
— Я хотел сказать… ты мне нравишься. И, если я тебе тоже, то… мы могли бы… стать парой.
Я молчу.
Как же невовремя он с этим предложением встречаться! Палец сдавливает так, что я чувствую, как фаланга пульсирует в такт биения сердца.
Да что с этим кольцом не так!?
— Лиз… ответишь или так и будешь дальше молчать?
— Знаешь, — я шаркаю ногами по земле, поднимая клубы пыли. — Сейчас не самое подходящее время, чтобы отвлекаться на личную жизнь. Блог только начал расти, а мы повисли в плане выбора контента… если упустим этот шанс, я себе никогда не прощу.
Я встаю, потягиваюсь и с улыбкой под кодовым названием “как ни в чем не бывало” поворачиваюсь к Пашку.
— Давай вернемся к этому вопросу, когда у блога будет пятьсот тысяч подписчиков?
Он молча кивает и я позволяю себе слабость: повисаю на нем, как раньше, обнимаю за шею и вдыхаю родной и такой знакомый запах цитрусового геля для душа.
Запах френдзоны.
— Вот и отлично! Значит, до завтра?
Паша перехватывает меня за талию и на долю секунды сжимает, будто желая запомнить это мгновение.
— До завтра…
Я не оборачиваюсь, когда захожу в подъезд, потому что не хочу видеть глаза кота из Шрека. Я уже говорила Паше, что тот поцелуй в лагере ничего не значил.
По-крайней мере, для меня.
Дома тихо, значит мама еще на работе. Я чищу картошку, собираю простенький овощной салат и за сорок минут ужин готов.
Накрываю крышкой мамину порцию жареной картошки с луком и ухожу к себе. Яша встречает меня на постели в той же позе. Как Сфинкс, честное слово.
Я бросаю сумку на пол, включаю музыку и двигаю стул ближе к шкафу. Пыльные коробки с винилом аккуратно ставлю рядом, а остальное барахло бросаю куда придется.
От пыли в носу зудит и я чихаю, параллельно проводя влажную уборку. Сюда бы ящики для хранения с клапанами на молнии, но они стоят денег, которых у меня пока нет.
Я сжимаю и разжимаю пальцы на левой руке, но кольцо хранит молчание. Оно успокоилось, как только я ответила Паше отказом — странная штука. Если так пойдет и дальше, то мне придется звонить в сто двенадцать, чтобы от него избавиться.
Сознание прошивает внезапная догадка: а что если кольцо бережет меня для законного супруга и рано или поздно он явится, чтобы забрать свое? Надеюсь, что я ошибаюсь, но от мысли, что Роберт Стендброк старший каким-то образом проберется в мой мир, становится не по себе.
Сказать маме сейчас? Не поверит…
Я спускаюсь на пол и начинаю протирать пластинки от пыли, внимательно осматривая каждую. Ничего особенно — названия групп и исполнителей по большей части мне знакомы, да и граммофон я продала, а значит бояться нечего.
Уборка занимает около двух часов.
Я тщательно сортирую пластинки и отправляю коммерческое предложение покупателю прошлой партии, только на этот раз цена фиксированная и обсуждению не подлежит. На удивление, он сразу соглашается и спрашивает, когда и где можно забрать товар.
Я смотрю на часы — до приезда мамы мы точно не успеем, поэтому назначаю встречу на завтра.
Яша спускается на пол и, обнюхав пластинки, подходит к старой жестяной коробке из-под конфет, в которой мама хранит письма отца из армии. Ставит на нее лапу и начинает реветь, как старый трактор.
— А тебе не поздновато по кошкам гулять? — шучу я, но кот моего настроения не разделяет.
Хвост в нетерпении бьет по полу и я сдаюсь, так как открыть коробку по Яшиному требованию проще, чем потом неделю ходить с расцарапанными конечностями.
— Ну, ты доволен? Читать тоже сам будешь или тебе помочь? — я беру в руки первый конверт и достаю сложенный втрое листок. — Любимая моя, Анечка. Как ты уже поняла, по распределению нашу часть отправили служить в Екатеринбург. Город красивый, но холодный. Каждый день думаю о тебе. Прошел всего месяц, а кажется, что целая вечность. Скучаю и жду нашей встречи. Твой Антон. Ну, теперь ты доволен?
Я показываю Яше язык и складываю исписанные не самым красивым почерком листки в конверт.
Стоп…
Какой еще Антон!?
Снова разворачиваю письмо и пробегаю глазами по строчкам, потом беру в руки конверт и смотрю на имя отправителя — Шептунов А.И. Теперь Яша смотрит на меня в упор и кажется, что кошачья морда расплывается в улыбке.
Я беру следующий конверт и все, что лежат под ним. И ни один не принадлежит моему отцу. Но как же так? Я ведь помню историю их знакомства!
Ту, что мама мне рассказывала…
Щелкает замок на входной двери и я выбегаю в коридор с письмами в руках.
— Это чьи?
— Опять на антресоль лазала? — мать разувается и протягивает мне пакет из магазина. — Разбери, а я пока руки помою. Что на ужин?
Я молча иду на кухню. С ней главное — набраться терпения, ведь если мы поругаемся, я так ничего и не узнаю…
Мама садится за стол и просит передать ей хлеб.
— Как день? — спрашиваю из вежливости и мну в руках чужие письма.
— Устала, да по мне разве не видно? — мама кивает. — Чего ты с ними обнялась?
— Хочу знать, кто такой Антон. И почему он тебе из армии писал?
— С ума что ли сошла. Из армии мне только твой отец писал.
Я кладу перед ней конверт и письмо так, чтобы было видно имя отправителя.
— Что написано?
— Лиз, ты перегрелась или как? — мама хмурится и следом добавляет. — Это очередной розыгрыш, камеру куда спрятала?
