Эмм, нехорошо-то как получилось.
Пушнец, которого бывшая хозяйка шмякнула об пол, жалобно поскуливал и метался между лавок в хаотичном порядке. В панике, видимо, не находил выхода и одним присутствием повергал в ужас всех, кто попадался на его пути.
И чтобы вы думали? Этот пакостник не нашел ничего лучше, чем искать защиты у меня. Я мявкнуть не успела, как эта мелочь взобралась на сиденье, расположенное повыше наших мест, и сиганула на спину.
Опять!!!
Хана прическе, потому как шлепнулся пушнец как раз на голову. Я-то пригнуться пыталась! Трындец чистоте! Я ж теперь еще неделю отмываться буду. А этот запах, выворачивающий желудок наизнанку, наверное, будет преследовать вечность.
– Ааа! – взревела, что есть силы и, крутанув сумку в воздухе, смахнула зверька вниз.
Не ушибся? – лишь на секунду кольнула сердце совесть, но потом, когда с трибун грянул громогласный смех, у меня сорвало планку, а глаза будто красной пеленой заволокло.
Не помня себя от злости, с криками «Убью заразу!» и «Тебе конец, гад! За все ответишь!» понеслась вдогонку за пушнецом. Единственным орудием мести служила сумка, которую раскручивала над головой на манер пращи, и дикая жажда пушнецовой крови. И плевать на то, что это маленькое глупое животное. И на то, что оно не виновато в том, что сама его приманила. Здесь и сейчас я жаждала добраться до мелкого проходимца и придушить голыми руками.
От пушнеца все шарахались в стороны, а уж при моем приближении, бросались в рассыпную. Ураганом я пронеслась по трибунам, молодым сайгаком перепрыгнула ступени помоста и шуганула короля Лурдина, опрокинув трон, за которым надумал спрятаться шустрый наглец. Прошерстила стражников, за чьими спинами понадеялся укрыться твареныш. Оттоптала хвост полозу, развалившемуся на пути. Разбила аквариум, в который нырнуло животное. Рыбий женишок, рухнув на траву, стал судорожно хватать ртом воздух, выпучив и без того лупоглазые зенки. Зато за пакостником теперь тянулся различимый мокро-коричневый запашистый след, по которому я шла, как матерая борзая.
Кажется, мы побывали на арене, где неутомимо продолжал биться Шевар. Только и помню его удивленный взгляд, когда я попутно развеяла парочку духов.
Попробовали бы они не развеяться, если до этого сумка уже побывала под хвостом у пушнеца и смердела теперь не хуже него. В моих руках уже была не дорогая сердцу вещь, а оружие массового поражения.
Если сумка не отмоется, лично сошью новую из шкурки гадкого пакостника!
Потом был замковый двор и конюшни, откуда на свободу ринулись взбесившиеся животные. Особенно одно, рыжее и клыкастое почему-то взревело не своим голосом и помчалось сносить постройки. Затем купальни. И напоследок те самые коллекторы и подземелья, в которые даже моя дикая жажда мести не заставит спуститься вновь. Так и застыла в дверном проеме на вершине уходящей в темноту лестницы, призывая проклятья и все кары этого мира на голову мерзкого чудовища.
Но всему наступает предел. Выдохлась и я. Голос чего-то охрип и мышцы вдруг налились тяжестью. Захотелось прилечь куда-нибудь и отдохнуть. А лучше спрятаться подальше и не думать о том, что же я там в душевном порыве натворила.
Не помню, как добрела до своих покоев. В толчее и беспорядках, в шумной беготне слуг, которые кривили носы и шарахались, как от прокаженной. Рина, как увидела меня, так и осела на пол безвольной куклой.
– Как? – выдавила она спустя минуту полного ступора.
– Пушнец гадский! И моя феноменальная Неудача. Слушай, я там короля, кажется, случайно уронила. Кому-то в лицо заехала. Ну, и так, ущербу по мелочи нанесла разным там. Ты не могла бы сбегать и узнать, мне уже начать самоубиваться и раскаиваться или подождать немного?
– Что вы натворили? – служанка схватилась за сердце.
– Не помню толком. Представляешь, этот мелкий пакостник прямо на трибуну забрался! И я… и в-вот! – оправдываться жутко не хотелось. Вспоминать тем более. Особенно, когда начала соображать, какими последствиями аукнется выходка. – Иди уже. А я в душ! И прошу, избавься от всех испорченных вещей.
Включив воду, я ожидала, пока наберется полная ванная. Попутно выливала содержимое флакончиков и избавлялась от одежды. Сумку, предварительно вытряхнув все содержимое на расстеленное полотенце, положила вымачиваться в тазик. А платье, скомкав в узел, выставила Рине.
– Ох! – вспомнила важную вещь, – Рина! – вопль застал девушку на пороге, – я не отдала подвески избранникам. – Порывшись в кучке, что вывалила из сумки, достала два пестрых ромбика. – Отдай Шевару и… не знаю, кому-нибудь. Все равно.
Я же раз десять до скрипа натерлась мочалкой, пять раз сменила воду и использовала все средства, что находились в ванной, чтобы отмыть гадский запах. Накинув домашнее платье и вытирая мокрые волосы полотенцем, мерила комнату шагами, периодически прислушиваясь к тому, что творится снаружи. Служанки все не было, а меня распирало от любопытства и невеселых мыслей. И в животе так нехорошо все замирало, проваливаясь в какую-то пустоту. Гадское предчувствие, что на этот раз не отделаюсь легким испугом, настойчиво лезло под кожу. И оно не подвело.
Ворвавшийся в покои Шуй, был спокоен. Почти. Только бешеный взгляд выдавал степень его гнева, до покрытое пятнами лицо. И так это странно сочеталось с мягкой поступью и грацией тигра, с которой он обошел мои покои, меня, что впервые поняла насколько страшен и опасен этот человек.
Внезапно остро ощутилась собственная беззащитность. Варамей АрШу обладал огромной властью не только при дворе короля Лурдина, но и в другой, более могущественной организации, храме богини Оринойи. А кто я? Бесправная попаданка или будущая королева? Разве это не одно и тоже? В моем случае, бесправная королева. Ширма. И если марионетка не приносит пользы, то ее жизнь не стоит ломаного гроша.
– За покушение на честь и жизнь короля полагается смерть, – сухим тоном произнес Шуй, – за оскорбление чести особ королевских кровей полагается смерть. За порчу имущества, принадлежащего короне, полагается конфискация имущества и пожизненная каторга. Или смерть. За поругание традиций полагается публичная порка. До смерти.
Каждое обвинение, как хлесткий удар под дых. От него перехватывало дыхание, а кровь отливала от лица. Спину холодили мокрые волосы. Или же это липкий пот стекал по коже?
– Я ведь не умышленно! Все случайно получилось. Не виноватая я! Пушнец сам пришел!
– Зверь будет выловлен и уничтожен. Но это не отменяет того, что вы натворили. Принц Найтер Олайян обвиняет вас в двойном покушении на его жизнь. Княгиня Редли утверждает, что именно вы натравили животное. И тому есть свидетели и доказательства. Как вам должно быть известно, эльфы обладают острым слухом. Шахейн Вельендаль поклялась именем рода, что слышала, как вы приманивали пушнеца. А вот это, – храмовник выудил из кармана злополучную шоколадку, надгрызенную, – несомненно, принадлежит не нашему миру. И следы ауры четко указывают на того, кто подбросил ее леди Редли.
