Упряжка, которой он правил, была безукоризненна: гнедая пара, у одной лошади хвост был обрезан, у другой же почти касался земли.
Я проинструктировала репортера следовать за мной на следующее утро и проследить мужчину до дома, а фотограф в это время ждал в парке, чтобы сфотографировать мужчину и его экипаж. Несмотря на то, что шел дождь, мы все были на посту, чтобы поймать «мистера Чарльза». Я заняла удобный пост, откуда могла наблюдать, оставаясь незамеченной. Без нескольких минут десять дождь перестал и появилось солнце – а с ним и наш мужчина. Он направился к предполагаемому месту нашей встречи и стал кружить там, как будто ожидая моего появления. В конце концов он сдался, отчаялся и около 10:30 направился в парк – репортер следовал за ним по пятам. Здесь он встретился и заговорил со вчерашней женщиной и после довольно продолжительной беседы возобновил поездку. Женщина пошла по боковой дорожке, и хотя репортер устремился за ней со всей быстротой, на которую осмелился, он потерял ее из виду и уже не сумел отыскать.
Его имя и адрес
Фотограф из редакции The World рассмотрел мужчину и его упряжку, а репортер последовал за ним до самой конюшни. Там он узнал, что мужчину зовут Чарльзом Кливлендом и что он старший работник в платной конюшне Ловелла, Западная Пятьдесят восьмая улица, № 230. Упряжка, которой он правил, принадлежала судье Хилтону, который поставил ее туда на лето.
В надежде пролить свет на делишки этого человека с женщиной в парке и «протекцию» со стороны полиции я собиралась встретиться с ним на следующее утро. Оно было ясным и солнечным. Я была на месте в назначенный час, а через несколько минут появился и мистер Кливленд. Он хотел поехать на Риверсайд-драйв, но я настояла на том, чтобы отправиться в Центральный парк, где, как мне было известно, нас поджидал репортер. Он отказался ехать по той аллее, где нашел меня в первый день, – не знаю почему. Он хотел выехать на дорогу, но я сказала, что мне нужно было с какой-то женщиной отправиться в центр города и что через несколько минут мне нужно возвращаться назад. Он грубо ответил, что я все это выдумала, и продолжил путь. По дороге он разговаривал со всеми полицейскими, так же как и в прошлый раз.
Выезжая на дорогу по случаю нашей первой встречи, он поделился информацией, что намеревается остановиться в придорожной закусочной, которую держит одна вдова, его добрая знакомая, чтобы пропустить по стаканчику. Я сказала ему, что никогда не пила, и стала настаивать на возвращении. Это не возымело никакого действия: он подъехал к одноэтажному бревенчатому дому на Сто шестидесятой улице, поговорил с двумя конными полицейскими на углу, и мы вышли из экипажа. Лошадей отвели в конюшню, и он вошел в вестибюль, снимая свое серое пальто. Воротничок на этот раз был чистый, а волосы прилизаны так, что облепили голову. Я никогда не видела брюк, которые бы так чудовищно пузырились на коленях, как у него, притом они были довольно коротки и выставляли на обозрение новые тяжелые ботинки. Сняв пальто, он посмотрел на меня с самодовольным видом, как будто пребывая в уверенности, что в таком наряде он совершенно покорит простую деревенскую девушку и вызовет в ней благоговейный трепет.
В придорожной закусочной
Он велел мне «сесть и сыграть нам что-нибудь», и когда я отклонила это предложение, сказал: «Я тут видал друга из театра Уоллока, он сказал, что тебя возьмет, так мне надо послушать твой голос. Давай, спой нам что-нибудь!»
Поняв, что я не буду этого делать, он вышел, чтобы заказать нам напитки. Я в конце концов согласилась выпить лимонаду. Вслед за мистером Кливлендом вошел официант в белом пиджаке и фартуке с двумя стаканами, которые он поставил на стол. На дюйм от поверхности лимонад был темно-янтарного цвета.
– Это не похоже на деревенский лимонад, – сказала я, помешивая в стакане соломинкой, пока весь он не приобрел янтарный оттенок. – Что в нем?
– Я просто велел ему добавить туда хересу, – сказал он. – Давай, пей, вреда не будет, это тебя подбодрит.
– Я не хочу это пить, – сказала я.
– Пей, тебе это не повредит, ты шибко привередлива, – буркнул он.
– Ну нет, я это пить не намерена, – сказала я твердо.
– Пей немедленно. Мне за него платить, – сказал мистер Кливленд грубо. – Небось думаешь, я туда чего-то подсыпал? Ты поэтому не пьешь, ты трусишь.
– Возможно, так и есть, – ответила я медленно. – Я не могу доверять мужчине, который поступает как вы.
План проходимца
– Я с тобой обходился лучше, чем другие бы на моем месте, – рявкнул он в ответ. – Когда они вывозят девушек, а те отказываются делать, что мужчина говорит, они их вышвыривают, и пусть добираются в город как знают.
Я тонко намекнула ему, что он избежит проблем, если вернет меня туда, откуда забрал, поэтому он отвел меня за дом, где под навесом стояли лошади. Мы поехали обратно в парк.
– Вы попадете в неприятности, если будете постоянно разъезжать и охотиться на девушек в парке, – сказала я после продолжительного молчания.
– Да ну? Ничего мне не грозит. Я зову девушек покататься, а если они поднимают шум, полиция их загребает. Меня они не тронут. Я с ними запросто.
– Как это вы стали с ними запросто? – спросила я.
– Без разницы. Только девчонки попадут в заваруху, – сказал он. – Я никогда не зову завсегдатаек покататься, я всегда зову приезжих. Только я тебя увидел – сейчас понял, что ты приезжая.
– Как вы узнали?
– Ну, я-то в парке все время, я всех постоянных посетителей в лицо знаю. А только приезжая девушка войдет, я ее могу подцепить. Я не дурак. Я не стану тех цеплять, кто знает город. Что бы там ни было, а ты не можешь сказать, что я с тобой дурно обошелся.
– Смотря что считать дурным, – сказала я. – Любой мужчина, который пытается заманить девушку в ловушку, просто потому что она выглядит невинной, заслуживает жестокого обращения.
– Не желаю об этом толковать. Можешь здесь выметаться, – сказал он угрюмо.
Я отказалась выходить из экипажа, потому что мы находились слишком далеко от любой станции, и заставила его отвезти меня ближе к Семьдесят второй улице. Мистер Кливленд выпустил меня из экипажа и, не попрощавшись, хлестнул своих заемных лошадей, едва дождавшись, чтобы нога моя коснулась земли.
Слепоглухонемая
Вопреки всему Лора Бриджмен достигла успехов, которые можно назвать чудом
Нелли Блай навещает самую удивительную женщину в мире
Как удалось достучаться до ее разума, погребенного в глухой могиле. – Когда ей было два года, она утратила все чувства, за исключением одного. – Теперь она читает, пишет и разговаривает при помощи пальцев. – Странная история ее детства. – Диккенс восхищался ее успехами. – Беглый взгляд на Школу для слепых.
The New York World, 17 февраля 1889 года
Бостон, Массачусетс, 13 февраля. Я приехала в Бостон, чтобы встретиться с женщиной, которой стращали меня все детские годы. Я познакомилась с ней, и она заставила меня с удесятеренной силой прочувствовать тот детский урок. «Раз она может достичь столь многого, – думала я, глядя на это обездоленное создание, – чего же могу добиться я?» Я ушла от нее, преисполненная новых сил и новой решимости.
