– Вырашыла пазнайомиц вас з земляком. Вин неданысь вырашав Грань.
– Вот как? – Хорос с любопытством ощупал взглядом лицо Максима. – Так вы из России?
Последнюю фразу он произнёс по-русски.
– Два дня назад, – кивнул Максим, – вместе с другом пересёк границу. Я из Брянска, а портал стоит в Сещинском лесу.
– Знаю, практически последний прямой переход. Остальные схлопнулись или на грани исчезновения. Я попал сюда полсотни лет назад через червоточину в Подмосковье. Так сказать, сходил за грибами.
– Можа, погутарим у иншим месце? – предложила Любава, косясь на то и дело проносившихся мимо сотрудников центра.
– Прошу прощения. – Хорос вылез из-за стола, одетый в серо-синий кафтан и штаны свободного кроя. – Идёмте.
Он повёл гостей на второй этаж, подозвав мужчину в чёрном:
– Легоста, знайди раниш апошние назирани.
На втором уровне здания людей было меньше.
Старик зашёл в одну из комнат, которая, скорее всего, являлась его кабинетом. Комнату заливал поток солнечного света через окно-стену. В ней располагались два стола, один прямоугольной формы, деревянный, второй круглый, тоже деревянный, но со столешницей из другого вида дерева. На первом столе высилась необычной формы конструкция, напоминающая двухтубусный микроскоп с системой зеркал, линз и кронштейнов. Максим с удивлением убедился в том, что вся она сделана из дерева, за исключением линз и зеркал.
– Присаживайтесь. – Хозяин указал на удобные стулья у круглого стола. Сел сам на такой же. – Времени у меня не так уж и много, однако на вопросы отвечу. Как вы попали сюда?
– Через ведьмину поляну…
– Это процесс, меня интересует цель. Вы случайный посетитель или профессиональный ходок?
– А что, есть и профессиональные? – удивился Максим.
– Есть, вернее, были. Но связавший метавселенные континуум, окружающий инверсную складку, постепенно разрушается, скатываясь к трёхмерию, и переходы тают один за другим. В Рось попал не один человек Земли, как из России, так и с других континентов. В том числе я.
– Корнелий, – добавила Любава.
– Корнелий, Бирюк в Свейске, Тросмар из Мелибора. Но скоро проход в Сещинском лесу закроется, и поток ходоков иссякнет.
– И что будет? – заёрзал на стуле Максим.
Хорос усмехнулся в «леонардовскую» бороду.
– Случится тихий Армагеддон. Измерения перепутаются, смешаются, пересекутся друг с другом, и Рось, а вместе с ней и Великотопь, и Еурод, и Атландурь образуют единый винегрет пространств и времён. На «большой земле» – той, откуда вы, такое уже случалось, потому что в результате последней войны Атлантиды и Гипербореи был нарушен тонкий баланс базовых структурных конфигураций на основе суперструн и свёрнутых измерений. Но это отдельная и очень богатая тема.
– Что такое Атландурь?
– Ещё один тепуй, псевдоматерик далеко на западе. Примерно то же самое, что для вас Северная Америка. Значит, вы перешли Грань случайно?
– Вместе с компанией. – Максим рассказал слушателю историю с котом и походом к Чёрному столбу в Сещинском лесу.
– Понятно, – опечалился Хорос. – Не вы первый, не вы последний. Хотите чаю?
Максим вопросительно посмотрел на Любаву.
– Не отказыди, – сказала она. – Тутошний чай – истинно чудо света. Я тоже буду.
Хорос хлопнул в ладоши, и в кабинет влетел ворон, сел на жёрдочку в стене, поводя клювом от гостя к гостье и обратно. Старик что-то проговорил – послышалось чуть ли не настоящее карканье, – ворон сорвался с насеста, сделал вираж и улетел.
В ответ на взгляд Максима Любава только с улыбкой повела плечиком. Похоже, вороны Роси исполняли в этом мире роль слуг.
Вскоре в комнате появилась молоденькая девчушка в сарафанчике, неся на подносе чашки, блюдца, чайник из непонятного материала и баранки. Без страха или любопытства, скорее, застенчиво, налила исходящий парком напиток в чашки, и Максим уловил ягодный запах.
– Брусника? – поинтересовался он.
– Местный иван-чай плюс кое-какие травы. Ягод нет.
– А пахнет брусникой.
– Добавлены листья брузники. У тябе багатый чуй.
– Попробуйте, – сказал Хорос, – потом оцените.
Максим отхлебнул янтарного цвета напиток, и по языку прокатилась волна лопающихся пузыриков, щекоча нёбо.
– Мм-м! – цокнул он языком. Захотелось осушить чашку до дна одним глотком.
Любава засмеялась.
– Ну, как?
– Наркотик! – пробормотал он, делая ещё глоток, да так и допил, не останавливаясь.
Собеседники переглянулись, потягивая чай.
– Так что вас ещё интересует? – спросил учёный.
– Вы меня растревожили, – признался молодой человек.
– Чем же?
– Так спокойно сообщили о грядущем конце света…
– Просто свыкся с этой мыслью.
– А назад, в Россию, не хотите перебраться?
– Смысл? У вас ведь тоже небезопасно, война за войной. Да и кроме этого рисков хватает. На носу новая пандемия, глобальный ядерный Апокалипсис, резкое изменение климата, кризисы политические, кризисы экономические. Нет уж, увольте.
– То же самое сказал и Корнелий. Откуда вы знаете… про кризисы?
– Ходоки за Грань приносят информацию. Вот она у вас, – старик кивнул на Любаву, – не раз бывала, а есть специально обученные информаторы.
– Шпионы? – криво улыбнулся Максим.
– Разведчики.
– К новостям надо относиться критически… а то получится как у Марка Твена, не слышали?
Хорос нахмурился.
– Читал в далёком детстве, но, возможно, не всё.
– Он говорил, что, если вы не читаете новости, вы не информированы, если же читаете – дезинформированы.
Хорос улыбнулся.
– Классики нередко дают правильные оценки действительности. Ещё в мои времена, а это был конец семидесятых, мир жил в условиях нарастания напряжённости и зарождения системы политической лжи.
– В двадцать первом веке эта ложь стала глобальной.
– Ну, ложь, лицемерие, зло, алчность, себялюбие всегда являлись главной движущей силой технического прогресса. Уже тогда цивилизация мало считалась с Биосферой и жила своими корыстными интересами. У нас тут то же самое с Еуродом: ложь нанизывается на ложь, и правители этого псевдоконтинента давно перестали понимать, что их сознание вывернуто наизнанку. Они живут в иллюзорном перпендикулярном пространстве шизоидного восприятия, утверждая принцип главенства силы над правом.
– И у нас Запад ведёт себя так же. Со времён распада Советского Союза пропасть между ним и Россией только увеличилась.
