Стадион встал!
Голоса Любавы в этом шуме слышно не было, но Максим был уверен, что и она ликует вместе со всеми.
Но судьи, посовещавшись, объявили о равенстве соревнующихся, решив дать метателям ещё один шанс. И на этот раз речь шла уже о настоящем поединке – на мечах или ножах.
Максим великодушно дал возможность Маляте выбрать оружие, хотя не очень надеялся биться вровень с ним на мечах. Однако брат Любавы был не менее уважлив и выбрал нож.
Стадион снова затих, не желая мешать соперникам выяснять своё превосходство.
Максим не знал, насколько хорошо Малята владеет ножом. Сам он изучил все возможные хваты и приёмы нападения и защиты и мог даже с завязанными глазами, как герой фильма «Слепая ярость», отразить нападение зрячего, используя интуицию и прекрасный слух. Поэтому, когда поединщикам вручили одинаковые ножи, формой напоминающие скрамасаксы, он решил сначала понаблюдать за действиями соперника, чтобы понять его потенциал. Однако Малята в силу молодости азартно пошёл вперёд, умело держа нож (хват – краб), и снисходительная мысль – ну-ну, мальчишка, покажи, на что ты способен, – отошла на второй план; Малята прекрасно владел ножевым боем. К тому же он не уступал Максиму ни в силе, ни в скорости, успевая отреагировать на любое намерение соперника провести неожиданную атаку.
Первый такой замысел – Максим хотел перекинуть нож из одной руки в другую и выбить нож Маляты двойным толчком – закончился тем, что парень едва не сделал то же самое с ним, заставив отскочить и несколько секунд «качать маятник», уворачиваясь от хорошо исполненных «косых штыков» – ударов крест-накрест.
Вторая «неожиданная» атака также нарвалась на реактивную защиту – Малята умело использовал кулак и предплечье для блокирования удара. При этом он получил царапину на тыльной стороне ладони, не остановившую парня, и сам нанёс царапину Максиму.
Прошла минута, вторая.
Малята не сдавался.
Максим начал закипать.
Стадион наполнился говором тысяч болельщиков, которым тоже не терпелось узнать победителя.
Максиму показалось, что он слышит умоляющий голос Любавы, заставивший его ломать голову над завершением поединка. Но сделать это было непросто, предстояло переломить в душе жажду победить во что бы то ни стало. И решение пришло само собой.
При первом же обмене тычками ножей (так жалит добычу скорпион) он неожиданно рванулся вперёд, столкнулся с Малятой вплотную и резким движением вскинул вверх гардой ножа клинок соперника, надеясь выбить его из руки росича. Оба замерли, не имея возможности оттолкнуть друг друга или отступить: силы обоих были абсолютно равны.
Что-то мелькнуло в глазах брата Любавы. Не то сожаление, не то сомнение, не то страх.
Отозвалась душа, оценив этот странный отчаянный взгляд. И Максим сделал то, что не собирался делать ни при каких обстоятельствах.
Он качнул руку Маляты с ножом, сделал вид, что теряет контроль, и… выронил нож!
Стадион взревел.
Малята отступил на шаг, с недоумением глядя то на упавший нож, то на бурно дышащего соперника. И до него дошло!
Судья подскочил к нему, хватая за руку как победителя.
Но Малята вырвал руку, поднял нож, подал Максиму, вскинул его руку вверх.
Максим ответно вскинул его руку, и под крик беснующегося стадиона они обнялись.
Глава 17
После процедуры награждения, во время которой судьи честно объявили победителями сразу обоих – Маляту и Максима, гостя отвели в гостиницу, и вечером состоялось торжественное застолье в её большом зале, где собралась вся команда Хлумани, пришли воевода с Любавой и кое-кто из «администрации» Микоростеня.
Стол был хорош, хотя большинство мясных блюд на нём Максиму было неизвестно. Он сидел рядом с Любавой, переодевшейся по такому случаю в красивое ситцевое платье, которая пыталась объяснить ему меню и переводить разговоры присутствующих. Получалось неплохо, несмотря на разные подходы к застолью и скороговорки приглашённых. Но самое главное, Максим видел заинтересованные взгляды девушки, и ему было приятно её внимание.
Ему задали несколько вопросов, на которые пришлось отвечать после уточняющих добавлений Любавы, не смущавшейся неточным переводом. Единственное, что почти не требовало дополнительных пояснений, это когда речь зашла о предпочтениях в еде землян России, и Максим с улыбкой заметил, что он любит каши, особенно гречневую. Слово «каша» также вообще не потребовало перевода, а Любава лукаво пошутила:
– У нас кажуць, каша у голови – не ижа по за розуму.
Максим засмеялся, поняв, что хотела сказать девушка. На современном русском языке её шутка звучала бы так: у нас говорят, каша в голове – не пища для ума.
Побеседовали о любимых видах спорта присутствующих.
Воевода в молодости играл в кольцевик – аналог баскетбола, где игроки бросали мяч в вертикально висящее кольцо. Малята заикнулся, что любит скоронг, как тут называли футбол. Росичи играли также в лапту, ничем не отличавшуюся от старорусской игры советских времён, в попа-загонялу, объединявшего в какой-то мере городки и бег, в задобив – игру, участники которой должны были сидя на траве отбивать мяч ногами, и ещё множество активных подвижных игр, с удовольствием описанных компанией.
Существовал в Роси и теннис под названием поскок, хотя стол для этой игры был чуть длиннее, а вместо пластмассового шарика использовали мячик в два раза больше, сделанный из материала наподобие пористого каучука оранжевого цвета. Когда выяснилось, что гость является у себя на родине мастером этого вида спорта, сидящие за столом заволновались, а длиннорукий и белобрысый участник команды Хлумани по имени Ростик, который при знакомстве задал Максиму ехидный вопрос, тут же предложил посоревноваться.
– Неудобно… – пробормотал Максим, расслабленный до состояния полудрёмы.
– Боишься? – прищурился Ростик.
Максим неуверенно посмотрел на соседку, но Любава загорелась предложением, и её взгляд, опять-таки полный лукавства, подействовал на гостя возбуждающе. К тому же захотелось щёлкнуть Ростика, считавшего, наверно, себя хорошим игроком, по носу, образно говоря. Вспомнилось состязание в Новгороде, затеянное соперником-казахом. Максим мимолётно удивился совпадению, хотя и не стал анализировать причины.
Воевода, собиравшийся уйти, задержался.
– Туто ёсць невелыка спарзала, – сказал Ростик, не переставая скептически ухмыляться. – Пакажи клас.
– Пошли, – коротко ответил Максим, поднимаясь.
Зал гостевого двора, где можно было позаниматься на спортивных снарядах, располагался в отдельном шатре. Он был невелик – восемь на десять метров, и с трудом уместил желающих посмотреть на состязание молодых людей.
Нашли ракетки, почти не отличающиеся от тех, к каким привык Максим. Они были овальной формы, пупырчатые и довольно тяжёлые.
