Птица села на руку бородатому Могуте, прокаркала длинную птичью фразу со множеством курлыкающих фонем. Обступившие сотника дружинники посмотрели на Гонту.
– Не дагоним, – сказал он хмуро, крутанув желваками по щекам. – Яны отойшлы ужа на пъятнадцат лиг.
– Дагоним! – возразил Малята запальчиво.
– А куда они направились? – спросил Максим. – Хладун и компания? И на чём?
Взгляды дружинников скрестились на госте.
– Лопотоп, – сказал Гонта.
– Что?
– Болотная подлодка.
Максиму показалось, что он ослышался.
– Подлодка?!
– Што тябе не зрозумило? – нервно произнёс Малята. – Хутка идзе до Еурода! На подлодке! Воны отойде ужо на пятнадцат вёрст, но мы яшче можа дагнац!
– Спокийно, малой, – сказал Гонта. – Бераги нервы. Спробуем.
– Зачем правителям Еурода Любава? – всё же не удержался Максим от вопроса. – Они что, охотились именно за ней?
– Трэба було ахоувац яе як слид, – огрызнулся Малята, – а не задавац пытанне, шта и навошта.
– Обычна расчёт, – сказал Гонта, движением бровей дав понять сыну, что надо вести себя посдержанней. – Мы захопили шныпароу Еурода, и цалкам верагодна надавни будэ обмин.
– Теперь понял, – кивнул Максим, бросив сочувственный взгляд на его сына.
Но тот ответил высверком глаз на взгляд гостя так красноречиво, что стало понятно: возрождение доверия между ними пока невозможно.
* * *
Обещанный Гонтой транспорт прибыл, по оценке Максима, к месту развернувшейся недавно драмы через сорок минут. Это был корабль-катамаран длиной метров двадцать, имевший паруса и два двигателя, роль которых исполняли два обитателя Великотопи под названием китоврасы. Они умещались в особых бункерах на корме двухкорпусного судна и умели вращать задние ласты почти как винты земных кораблей. Благодаря им «катер» пограничной охраны развивал приличную скорость до пятнадцати узлов (опять-таки по оценке Максима), а если паруса брали ветер, то и больше.
На борт катамарана поднялись двенадцать дружинников Гонты под командованием сотника Могуты плюс Максим и Малята. Сам воевода остался на берегу руководить следствием в отношении случившегося. Видимо, вопросы Максима сыграли в этом немалую роль.
Управлял болотной подлодкой экипаж всего из пяти человек, прекрасно знавших своё дело. Получив задание, моряки принялись рулить, не спрашивая у Могуты рекомендаций.
Брат Любавы возражал против включения гостя в команду преследователей, но Гонта поступил по-своему, за что Максим был ему благодарен. Сердце самого Жарова звало спасать девушку, и не принимать участия в её освобождении было бы неправильно.
Отплыли без прощаний и каких-либо наставлений со стороны Гонты. Командовал группой догоняющих Могута, внушающий доверие и фигурой, и взглядом светящихся голубых глаз. Но и бородач не стал давать советы и распоряжения своим подчинённым, что говорило о хорошей подготовке дружины и слаженности группы.
От берега отошли, воспользовавшись вёслами: за них взялись четверо членов экипажа, суровые мужчины в блестящих, похожих на нейлоновые плащах, под которыми были видны чёрные комбинезоны. Максим обратил на них внимание, спросил у Маляты, стоящего на носу судна:
– Что это? Гидрокостюмы?
Парень покосился на гребцов, сжал зубы, но ответил:
– Зощит вид ядокусов.
Вспомнились лохматые существа, сопровождавшие хладуна, чьи тела были сформированы двумя десятками «скатов-крабов». Ещё из беседы с Хоросом он понял, что природа Роси, породившая таких странных коллективных созданий, отличается от базовой земной. И причиной этому была разность пространственных измерений мира Роси – складки между мирами Мультиверса и мира Земли двадцать первого века. Великотопь и тепуй Роси «болтались» между тремя и четырьмя измерениями, что вызывало поразительные эффекты. Да и время здесь шло иначе. Как утверждал Хорос, время в Роси – хитрая штуковина, идущая если не перпендикулярно времени Земли, то под значительным углом к нему. Человек, попавший в континуум Роси через «червоточины» аномальных зон – ведьминых полян, мог прожить здесь всю жизнь, а на Земле прошло бы только несколько дней, если не часов.
Катамаран вздрогнул на встреченной волне.
Мысли Максима свернули в иную сторону.
Малята подошёл к Могуте, они заговорили.
Максим понимал далеко не все доносившиеся с носовой палубы слова, но догадался, что речь идёт о недостаточной скорости катамарана. Сын Гонты переживал за судьбу сестры и требовал ускорить движение. Сотник же предупреждал о возможной засаде. Из его слов выходило, что диверсанты Еурода часто прибегали к этому способу задерживать погоню. Малята с азартом молодости побуждал командира отряда действовать пошустрей.
Подозвали капитана судна, невысокого, жилистого усача с тёмным от загара лицом. Выслушав пассажиров, он отдал приказ, моряки подняли все паруса, и катамаран увеличил скорость, маневрируя между россыпями кочек и островками водорослей. Почему кораблю не мешали хвосты и куртины водорослей, кочки и островки торфа, Максиму объяснил капитан катамарана.
Оказалось, что корпус корабля без усилий легко режет любой материал, в том числе камни, и водоросли для него препятствием не являлись. Он их не замечал.
Через полчаса полоса настоящего болота вокруг плато Роси кончилась, жёлто-синеватые полыньи сменились озёрами и протоками чистой воды. Ясно видимый в глубинах топи след подводной лодки исчез. Но курс корабля остался прежним, так как цель похитителей была понятна – как можно быстрее достичь плоскогорья Еурода.
Вернулись посланные вперёд вороны.
Дружинники и моряки собрали совещание на мостике.
Подошёл к ним и скучающий от безделья Максим, но из скороговорки беседующих почти ничего не понял. Преодолев слабый протест внутреннего эго, подошёл к Маляте:
– Что решили?
– В дагоне, – нехотя обронил молодой росич. – Могчыма праз гадзину настигнемо.
– А если они пригрозят убить Любаву?
Малята сверкнул глазами и не ответил.
Однако догнать подлодку похитителей не дали обстоятельства.
Могута оказался прав. Глава диверсантов (вряд ли это был хладун, используемый как средство нападения) действительно оставил засаду, точно зная, что росичи отправятся в погоню. Очевидно, он уже не раз приплывал к плоскогорью Роси и устраивал диверсии.
Случилось это примерно на полпути между тепуями Роси и Еурода.
Максим почувствовал холодок, просквозивший позвоночник от шеи к пояснице, напрягся, оглядывая настоящую морскую гладь с редкими островками пены.
Катамаран шёл полным ходом, оставляя за собой пенистый желтоватый след, обходя справа островок из водорослей и кочек. Одна из них почему-то пришла в движение, словно намереваясь помешать кораблю, и рулевому пришлось резко свернуть к островку.
