Дружинники разбежались по острову с мечами в руках, но обнаружили всего кучу расползающихся «крабов» – всё, что осталось от ядокусов. Кроме того, за столбами был найден крытый бункер, где недавно сидели в засаде наблюдатели пограничной службы Еурода. Вероятно, они тоже сбежали, как только выпущенный ими хладун был уничтожен. В этом бункере, кроме четырёх коек в два яруса, стоял какой-то мигающий огнями аппарат с выдвинутой наверх замысловатой плетью антенны. Аппарат явно представлял собой средство связи, но не радио, как подумал Максим, разбиравшийся в таких делах как специалист-электронщик, а какой-то другой. В условиях Великотопи с её скрытыми измерениями, о чём упоминал Хорос, радиосвязь затухала быстрее, нежели в трёхмерном евклидовом пространстве Земли, и учёные Еурода заменили её другим видом электромагнитного поля, может быть, даже действительно лептонным.
Вспомнилось, что Хорос передал ему и флэш-жемчужину с записью физических основ мирового континуума Роси, и Максим пожалел, что до сих пор не ознакомился с файлом.
Дружинники вернулись на борт лопотопа, один из них сунул Максиму его нож, найденный на берегу. Он был влажен и холоден, как кусок льда.
– Дзякую, – сказал ему Могута, – выручив нас. Я чув, шо иты чемпиён по киданню, але не меркав…
– Что я настолько хорош? – улыбнулся польщённый молодой человек.
Командир отряда сжал его плечо мощной дланью и отдал приказ двигаться.
Болотоплав погрузился в воду.
Вернувшиеся в каюту друзья дружно достали фляги.
– Глоточек водочки не помешал бы, – проворчал Сан Саныч.
– Дома глотнёшь.
– Это ещё когда будет. Откуда ты знаешь их язык?
Максим нашёл в кармане красную жемчужину.
– Забыл показать. Это нечто вроде флэшки с записью уроков росского языка с переводом на русский.
– На русский? – удивился военком. – Значит, тут и в самом деле нередко появляются наши соотечественники. Иначе зачем создавать целую лингвистическую школу?
– Ты прав, попаданцы из России, здесь их называют ходоки за Грань, иногда появляются в Роси, но есть нюансы. Хорос говорил, что ткань мира Роси начинает слабеть и рваться и порталов наподобие Чёрного камня в Сещинском лесу становится всё меньше. Грядёт момент закупорки и этого перехода.
– И что будет?
Максим помолчал, разоблачаясь. Захотелось спать.
– Рось отделится…
– Мрак! В таком случае нам надо срочно рвать когти…
– Может быть, я останусь.
Сан Саныч вскинул брови, разглядывая обманчиво расслабленное лицо приятеля.
– Ты… останешься?! Издеваешься?!
Максим не ответил, забираясь на лежак.
Военком посопел, ожидая услышать ответ.
– Ага, понял… Любава.
Максим промолчал и на этот раз.
– Что молчишь как партизан?
– Ещё неизвестно, когда начнётся эффузия.
– Что?
– Окончательное отделение Роси от России. Так что не беги впереди паровоза.
Сан Саныч ухмыльнулся.
– Я не о себе беспокоюсь. Как это будет выглядеть?
– Что?
– Отделение Роси.
– Чёрт его знает. Вся их временно-пространственная конфигурация с большим болотом и островами завязана на какие-то неизвестные материи. Предполагать можно что угодно. Кстати, кроме Еурода тут есть ещё куски суши. Хорос говорил о какой-то Моромарике.
– Марике? – фыркнул Александр. – Может быть, Америке? А Еурод в таком случае Европа?
– Во всяком случае, близко по смыслу. Всё в мире повторяется, как говорил один весёлый человек, но не так, как хотелось бы.
– Будешь спать?
– И тебе рекомендую, впереди у нас тяжёлый день.
– Дай мне ту вишенку с языком. Как ею пользоваться?
Максим передал жемчужину, объяснил способ функционирования и мгновенно уснул.
* * *
Болотоплав достиг восточного берега Еурода через четыре с лишним часа, аккурат к рассвету.
К счастью, в рубке нашёлся настоящий перископ – выдвигавшаяся из потолка изогнутая трубка, и перед всплытием подводники смогли осмотреть театр будущих «диверсионных действий», имевший странное название Немка.
У перископа не было системы линз, приближающей далёкие объекты, поэтому подробно рассмотреть лагуну не удалось, но кое-что стало понятно.
«Материк» Еурода вырастал над лагуной метров на двести, что примерно соответствовало и высоте плато Роси. Но прибрежная полоса этого тепуя была шире, достигая в самой широкой части полукилометра, и на этом песчано-галечном пространстве располагались строения Немки. Даже с расстояния в милю (около двух километров) было видно, что портовой город Еурода сильно отличается от селений Роси. Максим увидел мрачные чёрно-красные, грязно-коричневые и фиолетовые громады на восемь-десять этажей, ощетинившиеся готическими шпилями и окружённые колоннами прямоугольного сечения. Ни одного светлого здания здесь не строили, и город придавил берег угрюмой каменной цитаделью, доведённой архитекторами Еурода до состояния гигантского, щетинистого, колючего, мрачного кладбища.
Сан Саныч, посмотрев в стёклышко перископа, шумно выдохнул:
– Абзац! Похоронный комплекс, а не город! Какой упырь здесь может поселиться?!
Капитан лопотопа облизнул узкие серые губы языком, реагируя на слово «поселиться»:
– Немцы…
– Кто?! – изумился военком. – Какие немцы?! Макс, ты слышал?!
– Наверно, потомки германцев, – предположил Максим с усмешкой. – После войны атлантов с гиперборейцами в Европе жили разные племена, в том числе и немецкие.
– Но ведь после, а не до?
– Так глубоко наши историки не погружались.
– Откуда ты знаешь? Ты же не историк.
– Я не знаю, я рассуждаю. Бритты, наверно, прямые потомки атлантов, а современные немцы – потомки древней германской расы.
– Арийцев, что ли?
– Может быть, и арийцев, – хмыкнул Максим. – Хотя, по моему мнению, арии – это предки современных индийцев. Не отвлекайся, майор, лучше оцени укрепления города и флот.
– Укреплений не вижу, что, между прочим, опосредованно свидетельствует в пользу мирных намерений росичей, они не собирались нападать на эту уродскую страну. А флот… – Александр ещё раз приставил глаз к окуляру перископа. – Стоят яхты… какие-то бочкообразные посудины… баржи, что ли? Ни крейсеров, ни фрегатов, ни авианосцев.
– Авианосцы здесь не строили. А пузатые баржи, как ты их окрестил, наверно, и есть корабли обороны. Плюс пирс левее, где из воды торчат чёрные горбы.
– Это подлодки! – Максим подозвал Карла, заговорил на английском языке:
