– У вас есть портрет конунга?
– Где-то был, найду – покажу.
Гонта хлопнул себя ладонями по коленям, встал.
– Отдыхай, больше не будем беспокоить. Благодарю за предложение помощи, есть о чём подумать.
Гостя отвели в казарму.
Воевода вернулся в свой дом.
– Чем могу быть полезен? – спросил Отвага, лицо которого стало бледнеть: не полностью зажившая рана всё же давала о себе знать.
– Известий с берега нет?
– Пока нет.
– Буди, если что. Зайди в лазарет, тебе тоже не мешало бы отдохнуть и набраться сил.
Сотник кивнул, растворяясь в ночи.
Гонта вошёл в дом, сел на лавку в светлице, и на голову упала глыба тоскливой усталости. Судьба дочери заслонила все другие печали, и захотелось взвыть по-волчьи, чтобы зов долетел до ушей еуродской стражи и перепугал их до смерти.
Глава 23
Спал Максим плохо, снились недобрые сны, полные бестолковой суеты и поисков Любавы в лабиринте крепостных стен и подземелий. Поэтому проснулся он с тяжёлой головой, усталый, словно от преодоления реальных препятствий. Вода в санузле капитанской каюты ещё была, и, умывшись, он почувствовал облегчение.
Появился Сан Саныч, небритый, но не потерявший жизненного тонуса.
– Добры ранок, босс! – весело проговорил он, выдёргивая из головы жемчужину. – Покурить бы.
– Не вздумай, тут курящих нет.
– Тебе легко говорить, ты тоже некурящий, а я к дыму с детства привык.
– Терпи.
– Терплю. Кстати, как тебе мой росский диалект?
– Потрясающе!
– Часа два изучал, запомнил больше сотни слов. Потом начал слушать лекцию по истории Роси, но уснул.
– Скучной оказалась?
– Да нет, устал, – признался Александр. – Даже не пошёл на камбуз искать жратву, а сейчас целого барана бы съел.
– Баранов тут не подают.
– Жареная картошка тоже классная еда.
– И картошки нет, ты же ел местную пищу, знаешь.
– Каши тоже ничего, за неимением лобстера. Кстати, ты знаешь, что время в этом болотном заповеднике течёт кругами и представляет спираль?
– Не знаю, – мотнул головой Максим, натягивая порядком надоевший костюм. – Корнелий намекал, да и Хорос тоже, что время Роси штука хитрая, но подробно мы эту тему не обсуждали.
– Оказывается, если считать время геометрической линией, потоком, то по нашему летоисчислению Рось существует больше двенадцати тысяч лет. Как тут говорят – вёсен, потому что лето наступает не всегда. Так вот у них с момента сброса в эту пространственную дыру прошло всего чуть больше тысячи лет.
– Не знал! – удивлённо признался Максим.
– Точно! Это мне твоя жемчужина сообщила. Буду дальше изучать.
– Так вот почему их прогресс не пошёл дальше механики и начала электричества. За двенадцать тысяч лет можно было вырастить мощную цивилизацию, а у них век начала электричества! Еурод до сих пор топчется в нашем девятнадцатом веке.
– Рось тоже недалеко ушла.
– Рось движется в сторону биосферы, росичи развивают свои способности, не пользуясь костылями в виде машин и тем более роботов.
– Без компьютеров им далеко не уйти.
– Ну, это вывод спорный. Будем ещё раз у Хороса, я задам ему вопрос, как собирается развиваться Рось в будущем.
В дверь каюты стукнули, она приоткрылась.
– Утреня, – сказал дружинник за дверью.
– Идём, – отозвался Сан Саныч.
В коридоре он продолжил тему:
– Если честно, я не понял, как тут время ходит кругами, собираясь потом в спираль, но я не физик, мне простительно.
– Ладно, вернёшь флэшку, я тоже посмотрю.
Камбуз на болотоплаве представлял собой небольшой отсек с узким деревянным столом, за которым могли уместиться сразу шесть человек, и такими же узкими скамьями, покрытыми упругой тканью, вытертой местами до блеска. За столом уже сидели четверо, в том числе Могута, молча ели из квадратных тарелок, по виду сделанных из чугуна, какую-то кашу. Увидев новых едоков, сотник кивнул обслуживающему стол матросу, и тот налил им по ковшу каши, пахнувшей свежим хлебом.
Сели, взялись за ложки.
– Пшёнка, что ли? – понюхал парок Александр.
– Пшениёст, – кивнул Могута, уловив смысл вопроса. – Рыхтуецца хутко, паживны и смачны.
Попробовали, оценили содержимое тарелок.
– Очень даже ничего! – подтвердил Максим мнение командира отряда.
Оба проголодались, попросили добавки, вызвав улыбки на лицах дружинников.
– Хватит на всех, – сказал подобревший Малята, что в его устах прозвучало по-детски снисходительно.
После каши подали нечто вроде компота из сухофруктов в широких деревянных чашках. Цвет напитка был вишнёвый, но вишней не пахло.
– Морошка, – сказал Сан Саныч, отведав компота. – И малина.
Никто ему не возразил. Напиток чуть-чуть пощипывал язык, но был очень вкусен, причём без сахара, судя по вкусу, и бодрил.
– Что будем делать? – осведомился Александр, когда они последними встали из-за стола.
Максим пожал плечами, думая о Любаве, и в этот момент в недрах лодки зародился неясный шум, в отсек забежал дружинник, нашёл глазами Жарова.
– Ходу до керивання, неприемносц!
Парень исчез.
– Что у них случилось? – проворчал Сан Саныч, поспешая за другом в рубку.
Могута сидел на месте капитана, прижав окуляр перископа к глазу и ворочая рычагом поворота.
Его «офицеры» прилипли к окошкам бортовых смотровых трубок, перекидываясь короткими фразами.
– Что происходит? – спросил забеспокоившийся Максим.
Сотник оторвался от окуляра, жестом пригласил занять его место.
Максим приладился к окуляру и увидел, как по глади бухты тянется вереница разномастных кораблей, один из которых трёхпалубный, с тремя горбами надстроек и рядами куполов, расположенных вдоль бортов, являлся флагманом строя. Он был по крайней мере втрое длиннее других и в три раза шире других судов, военных в большинстве своём, судя по наличию мортир на носу и корме.
– Дай посмотреть! – нервно сказал Александр.
Максим уступил место, посмотрел на Могуту.
– Что это?
– Эскадра конунга! – обронил сотник мрачно. – Видишь штандарт на мачте хладоносца? Это его корабль, «Брама Господня».
Флаг на корме гиганта развернулся от ветерка, и Сан Саныч охнул:
