– И у нас тоже полно кноподавочников, считающих себя писателями, и тоже намного больше, чем необходимо.
– Кнопо… дав…
– Я имею в виду процесс создания литературного произведения. У вас нет компьютеров, у нас их неисчислимое количество, и литераторы пишут сразу в компьютер, то есть нажимают кнопки на клавиатуре. Кстати, среди новой волны этих машинописак женщин втрое больше, чем мужчин. А псевдонимы они берут, чтобы завлечь читателя, закачаешься!
– Верю! – фыркнула девушка. – Женщины во всём талантливее мужчин.
Он улыбнулся, не желая спорить.
Подошли к хладуну, продолжавшему стоять истуканом в той же позе, в какой он остался после плевка.
Максим ожидал ощутить какой-нибудь дурной запах, сопровождавший таких зверюг, живущих в болоте, но к своему удивлению уловил лишь запах миндаля, словно монстр питался орехами и был чист, аки ангел. Захотелось проверить реакцию зверя на внушение. Острие глушара нацелилось на глаз монстра.
– Сядь!
Зверь повиновался, выпучив глаза.
Любава покачала головой.
– Надо же, понимает.
– Ничего странного, хладун повинуется скорее не словам, а мысленному приказу. Когда я командую, то мысленно представляю, что он должен сделать.
– Поняла.
В зале послышались тихие голоса, царапанье, стук.
Из колодца один за другим вылезли трое: Малята, Миро и сотник. Схватились за мечи и глушары, увидев хладуна.
– Спокойно, парни, он не опасен! – пошла им навстречу Любава.
– С ума сойти! – проговорил брат девушки. – Вы его оглушили?! Как вам это удалось?!
– Мак уговорил, – издала смешок его сестра.
Глаза молодого росича стали круглыми.
Могута обошёл начавшего оттаивать ледяного «ниндзя», оглядел хладуна.
– Он один?
– Их таких здесь полсотни…
– Я имею в виду – оживший.
Максим виновато шмыгнул носом.
– В зале вроде бы никого больше нет.
– Миро, Малята, осмотрите морг.
Дружинники поспешили выполнить распоряжение.
– Это не морг, – сказал Максим. – Скорее холодильная камера.
Вспомнился термин Станислава Лема в романе «Непобедимый»: гибернаторы.
– Думаю, весь зал – это система сохранения жизни при помощи искусственного сна и охлаждения.
Могута обошёл несколько «грибов», хмурясь всё больше.
– Эту систему надо уничтожить! Представляете, что будет, если выродки вывезут хладунов отсюда и нападут?
– Для перевозки им нужна хорошо оснащённая экспедиция, – сказал Максим. – Вряд ли у конунга получится вывезти всех этих киборгов к себе в Еурод. Мне кажется, что за ними присылали сюда корабли и забирали сколько могли. А тут оставили служителя для наблюдения и охраны.
– Как ты сказал, киборгов?
– Так у нас называют искусственно созданных роботов на базе человека. Чем хладуны не искусственно созданные существа, если их использовали атланты, предки выродков.
– Термин мне понятен, слышал от Хороса, но это дела не меняет. Виварий ли, морг ли, он опасен, и надлежит его взорвать.
– У меня другое предложение – взять хладунов с собой.
Могута озабоченно потрогал засохшую на щеке царапину.
– Всех? – в голосе сотника послышался сарказм. – Для этого нужно иметь не меньше десятка хладоносцев или барж.
– Зачем всех? На лодке уместится три-четыре особи, это серьёзная сила, и если мы привлечём хладунов к обороне Роси, получим неплохое преимущество.
Сотник и Любава переглянулись.
– До преимущества ещё очень далеко.
– Он прав, – сказала девушка. – Особенно хороши хладуны будут при нападении флота конунга. Представьте, что будет, если всплыть на лопотопе за эскадрой и ударить в спину… – она рассмеялась, – киборгами. Паника обеспечена! Я бы взяла на борт как можно больше.
– Не влезут, – сказал Могута. – Дайте подумать.
Он побродил по залу, выслушал доклад дружинника о находке кельи, где обитал «ниндзя» – пастух хладуна, и широкого коридора, уходящего в недра крепости.
– Может быть, этот коридор ведёт и наружу, – добавил Миро. – Тогда не придётся лезть через все щели до самого берега.
– Проверьте, – велел Могута, снова подходя к хладуну. – Как вы им командуете?
– Встань! – приказал Максим, ткнув острием «пестика» в морду зверя.
Хладун взвился пружиной словно ожившая статуя, заставив сотника отскочить.
– Мрак бы тебя побрал!
Монстр зыркнул на него выпученными «бельмами».
Вид у него был такой уморительно-глупый, что Любава не удержалась от смеха.
– Остолбень! – сказала девушка. – Обнять и плакать.
– Ага, а он тебя легко в ледышку превратит, – буркнул смущённый своей резвостью Могута. – Лучше подумайте, как вытащить хладунов из морозильных камер.
– Если выродки сделали это, то и мы сможем, – отмахнулась дочь Гонты. – Мак, ищи подходящие пузыри.
Максим прошёлся по залу, выбирая «гриб». Один из них показался ему старее других.
– На счёт «три» приказываем пузырю раскрыться. Приготовьте глушары.
Направили «мослы» на серый, с более тёмными потёками «гриб».
Могута с любопытством подошёл ближе.
– Вы тоже присоединяйтесь, – предложил Максим. – Втроём мы сильнее.
Три острия кольнули пузырь камеры.
Максим досчитал до трёх, рявкнул:
– Откройся!
Три мерцающие струи вонзились в «гриб». Пузырь шевельнулся, увеличиваясь в размерах, резко сжался, снова вырос и лопнул, разбрызгивая вокруг серые клочья скорлупы.
Под ним на знакомом «унитазе» сидел высохший, сморщенный, позеленевший хладун, вдвое меньший своего живого собрата.
– Сдох! – прокомментировала Любава.
Максим принюхался: от этого хладуна несло гнилью и аммиаком.
– Похоже, – согласился он смущённо.
– Может, тут все такие? Времени с момента разрушения крепости прошло изрядно.
– Посмотрим.
Подошли к «грибу» побольше.
На этот раз эксперимент прошёл более удачно. В камере сидел вполне здоровый на вид хладун, опустив голову на грудь. Глаза у него были закрыты.
– Стреляем? – Любава взвесила в руке глушар.
– Подождите, – остановил её Могута, – может, сначала его надо освободить от стула?
– Может, он сам освободится.
