Лукас закусил губу. Он отнюдь не был уверен, что понимает, о чем Аш~шад говорит. Или, выражаясь точнее, отнюдь не был уверен, что хочет, чтобы это всплыло на поверхность и прозвучало вслух.
Но фомальхиванин не собирался пускаться в анализ.
– Для меня будет честью, если ты возьмешь это в свои руки, – произнес он. – Даю тебе в этом деле свободу. Делай для моей консультационной карьеры все, что посчитаешь нужным.
* * *
В
новь тот же сон. Пейзаж с фиолетовым небом, скалистая местность в горах, потрясающие башни мастеров и тесные кельи подмастерьев, высеченные в скале. Ледяные воды озера. Запах огня. Сверкание золота. Фиона Фергюссон – юристка из Совета по исследованию космоса, молодая, перспективная, интеллигентная и совершенно вменяемая… та, которая должна была привезти на Землю фомальхиванина, но не смогла его убедить… видит во сне Фомальхиву.
Она была абсолютно уверена. Это уже который по счету сон подобного рода, возвращение в знакомые места. Этот пейзаж не был похож ни на один из природоведческих фильмов из Медианета хотя бы потому, что по дороге вокруг горного озера постоянно ходил кто-то в блестящих доспехах, опоясанный мечом, а по небу с регулярностью кораблей дальнего следования пролетали то ящер с кожистыми крыльями, то оперенный змей, то дракон с наездником на спине. Реквизит был немного извращенный, немного сказочный, более чем немного китчевый – но учитывая, что это сон, невероятно объемный. «Неужели так и выглядит Фомальхива?! Может ли где-то существовать такая блестящая средневековая идиллия – рыцари, драконы, прекрасные дамы, волшебники – и все это без помоев, болезней, войн и голода?» – думала Фиона с долей скепсиса после пробуждения; однако во сне она верила всему. Она не ставила под сомнение даже действующих лиц – и хорошо, ведь главная роль не менялась. Старец в белой ризе, снившийся ей уже две ночи подряд, вновь появился в каменных воротах – вылез из своей берлоги, башни или прямо из могилы – и пристально смотрел на Фиону. В руке он держал кулон из чистого золота, диск с изображением протянутой ладони, сияющий ослепительным блеском.
Из-за старичка с амулетом Фиона продлила свое пребывание на базе Деймос II на день, хотя ей и пришлось взять ради этого отпуск, а никакой работы здесь для нее уже не было. Ӧссенский зӱрёгал, который в поисках фомальхиванина потерпел такое же фиаско, как и она, поведал ей, что Аш~шад покинул базу, но она четко чувствовала, что некий след здесь еще оставался. И ее не останавливало то, что она не способна обнаружить его бодрствуя. Фомальхивский старец пытается к ней обратиться. Он хочет с ней связаться! Может, у него есть для нее какое-то сообщение.
Фиона была к этому готова. Перед сном она положила у кровати ручку и планшет с бумагой. Это была необходимость: писать нужно было еще в полубессознательном состоянии между сном и обычным дневным бодрствованием. Она хорошо это умела. Даже на ощупь.
Делала она это с детства.
Уже давно она привыкла, что сны приносят ей совершенно конкретные, материальные и часто доказуемые сведения. В школе таким образом в двух случаях из трех удавалось узнать вопросы к приближающимся контрольным. Позже, до должности в Совете, она работала в адвокатском бюро – и тогда записывала номера актов, законов и основные пункты стратегии, которую ее оппоненты собираются выбрать при ведении процесса. Лишь благодаря этому она снискала репутацию отличной юристки. Если бы пришлось полагаться только на свои логические суждения, знания права и оценку ситуации, ей не удалось бы добиться такого успеха.
Однако о ее снах никто не знал. Когда в детстве в школе ее обвинили в том, что она пробралась в стол учительницы и украла вопросы к тесту, Фиона выучила урок, что неразумно делиться с кем-либо полученной информацией. Точно так же неразумно раскрывать источник информации. Фиона придерживалась этого принципа в любом случае: с одноклассниками, учителями, родителями, позднее с коллегами и начальниками. Единственным человеком, кому Фиона все рассказывала, была Прастарая.
В течение долгих лет обладания этой способностью Фиона раскрыла ее преимущества и недостатки. Сны невозможно было запланировать или гарантировать, но когда они все же приходили, то часто касались проблем, которые ее занимали во время бодрствования. Но никогда не показывали будущее. Не могли предсказать результат судебного процесса, многообещающей встречи или скачек. Сны показывали вопросы заготовленного теста, но не те, что профессор из внезапного побуждения задавал на устном экзамене. Когда-то она упорно пыталась угадать число лотерейного билета, который станет выигрышным, но получила лишь выигрышные цифры из прошлого. Все, что приносили сны, было реально существующими вещами, которые можно было бы увидеть или услышать и физически, если бы у Фионы была возможность попасть в соответствующее отдаленное или недоступное место.
Однако и без ясновидения подобную способность можно было бы гарантированно использовать для какого-нибудь грандиозного обмана, результатом которого стали бы миллионы на счету Фионы. Уже в средней школе Фиона думала об этом – и еще больше планов строила во время изучения права, так как лекции о том, как устроено общество и какие лазейки есть в законах, были при подобных размышлениях отличным источником вдохновения. Но именно в то время на нее вдруг снизошло озарение. Она осознала Божье присутствие. И поняла, что она сама – лишь песчинка в «Лунной исповеди», лишь незаметная частичка божественного замысла Великого Аккӱтликса. В тот момент она осознала, что никогда не посмеет использовать свою способность для того, чтобы обеспечить себя деньгами и комфортной жизнью. Единственный правильный путь – вложить все свои способности в службу лардӧэну. Аккӱтликс требует жертв.
Аккӱтликс.
Фигура ӧссенского Насекомьего бога вдруг встала перед ее глазами: тело насекомого с тремя парами конечностей… с присосками вместо ладоней… с мощными челюстями… и с усиками, поднимавшимися ото лба, будто своеобразная корона. Фиона за свою жизнь видела много Его статуй… стилизованных и реалистичных, небольших и в натуральную величину… на фотографиях и в сумраке ӧссенских храмов, где они возвышались над алым аиӧ, как призрак из нержавеющей стали. На неуловимо краткое, но вневременное мгновение в потоке снов силуэт Аккӱтликса слился с фигурой фомальхивского старца: обрывочная ассоциация, странная встреча столь разных символов. У мудреца с Фомальхивы был насекомий лик Аккӱтликса, его хитиновый рот шевелился. Фиона не слышала слов – лишь сиплый шуршащий звук – но вдруг она почувствовала, как в ее мыслях вырисовываются их контуры.
Это был уже не сон, но и бодрствование было неполным. В тот момент, когда Фиона осознала, что ее мозг понемногу просыпается, она заставила вялую руку взяться за ручку; а задолго до полного пробуждения на бумаге уже были нацарапаны буквы.
Когда через два-три часа Фиона наконец окончательно проснулась, в руке она сжимала клочок бумаги. «КАРДНАС~ЛУ» – было написано на нем корявым дрожащим почерком. Между двумя словами тянулся странный символ, вероятно, волнистая линия, которая будто подсказывала, что две части составляют одно целое. Подобную волнистую черту Фиона уже встречала некоторое время назад, когда точно так же во сне получила имя Аш~шада. Но символы были терронскими, никаких инопланетных рун.
