Пинки понизила голос:
– Мы ему не нужны. Если мы быстро уйдем, он оставит нас в покое. Ему нужен… ему нужен именно он.
– Ты хочешь сказать, что мы должны сбежать и оставить Аш~шада одного, – решил убедиться Лукас, не веря своим ушам.
Пинки закрыла глаза. Теперь они были действительно полны слез. Слезы выскальзывали из-под век и текли по лицу.
– Я знаю, это звучит ужасно, – забормотала она. – И это правда ужасно. Я понимаю. Но мне все равно. Уходим! – Она судорожно сжимала его предплечье и дергала за рукав. – Слышишь? Оставь его здесь и пойдем со мной. – Пинки подняла глаза на Лукаса. – Давай поймаем такси. Лукас… пожалуйста.
Лукас сжал зубы. Ее умоляющий взгляд парализовал его, впивался в него, будто нож, что входит под кожу, причинял почти физическую боль. Лукас знал: если сейчас он оттолкнет ее, смахнет ее руку и прочитает язвительную лекцию о морали вместо проявления понимания и сочувствия, то никогда в жизни уже не смоет с себя жгучую кислоту ее слез. Он бросил взгляд на выход. Простое решение. Рё Аккӱтликс, он и сам жутко хотел сбежать.
С большим усилием Лукас взял себя в руки. Куда там – это полная бессмыслица. Пинки, возможно, думает, что она может заставить его выбрать между ними двумя, но он не собирался допускать, чтобы кто-то вынуждал его принимать решения – как не допустил этого вчера. Играть по чужим правилам – это уже поражение. А в этот раз защитный маневр можно провести элегантно, даже без разглагольствований. Нужно лишь задержать побег на десять минут, пока к ним снова не присоединится Аш~шад.
– Мы что-нибудь придумаем. – Он успокаивающе обнял Пинкертинку за плечи. – Нужно спешить. Но сначала я должен поговорить с местным управляющим.
Пинки не поставила этот момент под сомнение. Не стала спорить. Лишь нервно кивнула и позволила отвести себя наверх.
Ӧссеанин, с которым Лукас говорил до этого, сидел в пустом заведении и лечил нервы мацератом из грибов, на вид густым, как вода в отстойнике. Как бы это пришлось Лукасу кстати с его синдромом отмены! Он не сомневался, что этот парень, если его убедить, наколдовал бы ему и лаёгӱр, и ӧкрё, но хватило одной мысли о Трэвисе, чтобы лучшее «я» Лукаса одержало верх. Он спросил только о зӱрёгале. А затем, услышав стук двери внизу, и о черном выходе.
– Конечно, он есть, – сказал ӧссенский управляющий и нетвердо встал. – Могу открыть его для вас.
Он бесконечно долго искал в ящике за баром магнитный ключ. Все это время Пинки нервно переступала с ноги на ногу и судорожно цеплялась пальцами за руку Лукаса. Когда же на лестнице зазвучали шаги Аш~шада, лицо Пинки скривилось от отчаяния.
Ӧссеанин провел их через кухню и темный коридор. Открыл дверь. Снаружи был не двор, как Лукас ожидал, а лишь тротуар и проволочная изгородь, за которой в обе стороны протянулся широкий газон. На сплошной зелени то тут, то там встречалось темное пятнышко, островок травы с ярко-фиолетовыми листьями. Изгородь была метра три в высоту, в одном месте оснащенная заржавевшей калиткой с большим замком и табличкой «Посторонним вход воспрещен». Только в это мгновение Лукас осознал, что они находятся совсем близко к радиале. На высоте двухсот метров светился переливающийся коридор скоростной дороги, по которому в обе стороны в бесконечном потоке летели поезда между Н-н-Йорком и соседним поселением Н-м-Гааг.
Лукас осторожно осмотрелся. Все было не так плохо. По тротуару можно добраться до смежной улицы. Он хотел выйти из двери, но в этот момент Аш~шад перегородил ему дорогу.
– Останьтесь здесь. Сначала я.
Он выскользнул под полуденное солнце.
Звук выстрела оглушил их. Лукас инстинктивно попятился обратно и оттолкнул Пинкертинку назад. Ӧссеанин упал на колени, закачался туда-сюда и забормотал седьмой псалом, а именно «Пошли, Корабль, спасение для души заблудшей, о Наивысший, и парусом солнечным одари ее навеки».
Фомальхиванин исчез.
Лукас встал боком и снова открыл двери. Он попытался увидеть стрелка, а затем тело фомальхиванина. Рассуждал, как затащить его обратно и успеет ли он вовремя.
Глава седьмая
В прямом эфире
Наконец он все-таки увидел тело. Не раненное. Оно левитировало.
Аш~шад мелькнул у него перед глазами и невероятным прыжком пересек трехметровую изгородь. Его пальцы испустили дугу синих искр, как блеск острия ножа. Что-то в воздухе, зеленоватая вспышка. Лукас почувствовал это на своем лице, будто порыв горячего ветра. Аш~шад разбежался. За несколько секунд он перелетел метров на сотню. Остановился фомальхиванин посреди газона – фигурка вдалеке – и снова махнул рукой.
Лукасом овладело любопытство. Он высунул голову за дверь; инстинкты ясно говорили ему, что теперь они точно заинтересованы не им. Его глаза метнулись вдоль стены дома: не сидит ли там кто со снайперской винтовкой? Но его вдруг осенило: там никого нет умышленно, это ловушка, выстрел издалека из небрежно наведенного оружия, что Аш~шад заметил и потому не скрывается… но его мысли пошли дальше и тут же обнаружили двойную западню, которая напрямую связана с чтением сведений из протонации: фомальхиванин раскусит примитивный трюк, нащупает настоящего нападающего, который скрывается с другой стороны, отправится за ним через свободное пространство под скоростной дорогой и…
Лукас резко поднял голову.
Поперек ослепительно синего неба тянулись две переливающиеся полосы, два плазменных коридора; но Лукас почти сразу заметил, как по ним распространяются черные волны неисправностей. Плазменные системы обычно не были склонны к сбоям; повреждениям они сопротивлялись с настоящим гомеостатическим упорством и были способны долго сдерживать разнообразные колебания, вызванные метеорологическими условиями, сбоями энергии и неполадками разного рода; потому этот вид транспорта считался весьма безопасным. Однако, как только граница гибкости была пересечена, авария распространялась быстро и неотвратимо. Говоря кибернетическим языком – это была система с отличной резистентностью, но резильентностью она не отличалась. Как бывший лыжник Лукас знал, насколько печально могут кончить плазменные площадки: несколько раз он пережил полный сбой генератора поля, а однажды и сам был в это время на трассе. Ему припомнился привкус той страшной минуты: он катится, рискуя своей жизнью, пока не откажут и резервные ресурсы, а дорога рушится и ослабевает… искривляется за пятками его лыж… блещет фейерверком искр и неудержимо распадается. Конечно, тогда у него был шанс пережить это и остаться в живых.
Вокруг тренировочной трассы бывают спасательные сетки.
У Лукаса волосы вставали дыбом от невидимых потоков энергии. Творится что-то невообразимое; оно буквально в воздухе. «У скоростной дороги многослойное предохранение; обычный сбой генератора ее целостности не угрожает, – думал Лукас, но не верил в это ни на секунду. – Аш~шад?!. Неужели ты не чувствуешь этого? Там, наверху!»
