– У него нет доказательств.
– В суд и медиантам, – уточнил Стэффорд.
Он пристально смотрел на Лукаса.
– В том, что вы выкрали у него корабль, я совершенно не сомневаюсь. Мы прекрасно знаем, зачем он был вам нужен. Но вы действительно уничтожили ценное произведение искусства?
– Это была ӧссенская мандала. Если бы она осталась у него, то убила бы его в течение месяца.
– То есть вы якобы спасли ему жизнь?! – переспросил Стэффорд. – Как благородно, скажу я вам! Жаль, что сам Трэвис так не думает.
– Трэвис ничего не думает, – сказал Лукас. – Вся эта комбинация не могла бы удержаться в его голове. Хотел бы я видеть, как он посмотрит мне в глаза и слово в слово это повторит!
Рой Стэффорд глядел на него задумчиво. Это не было взглядом непримиримости, совсем нет. В его глазах трепетало все то же трудноописуемое выражение – выражение, которое не вызывало на бой, но при этом было самой сущностью вражды.
– Однако он с нами больше общаться не собирается, – отметил Стэффорд. – Он сообщил мне, что с этого момента отказывается от спонсорского соглашения. Знаете… я хотел бы верить, что вы так разозлили его по ошибке, Лукас, и что это не было изощренным саботажем. Но прощать бесконечно невозможно. Вы уничтожили все, что мы годами выстраивали в отношениях со Спенсерами.
Его голос звучал совершенно бесстрастно, и это было намного хуже, чем злость. Человек, ослепленный минутной злостью, не знает, что делает. Это же была ледяная неослабевающая ненависть.
Лукас с трудом вдохнул.
– Трэвис грозился этим уже неоднократно, – подчеркнул он. – В последний раз он хотел отменить соглашение из-за Д-альфы, но я убедил его, чтобы он этого не делал. И сейчас я думаю, что еще есть возможность для переговоров…
– Перестаньте, Лукас, – бесцеремонно перебил его Стэффорд. – До вас все никак не доходит, а?!
Он удобно откинулся и смерил Лукаса очередным холодным взглядом.
– В этот раз он решился. Я получил сообщение из банка. Они отменили аккредитив.
Лукас размышлял, стоит или не стоит демонстративно ужаснуться.
– В таком случае необходимо позвонить Дюваль, так как это дело для психолога, – в конце концов сказал он. – У Трэвиса тяжелая зависимость от ӧссенских веществ. Я сомневаюсь, что его слово имеет какой-либо вес.
– То есть теперь вы перестали защищать Трэвиса, я правильно понимаю? – констатировал Стэффорд. – То, что он делает, вас не устраивает, так что вы хотите отправить его в психбольницу. Как просто.
Он улыбался, что на самом деле пугало.
– Я всегда думал, что вы человек находчивый, интеллигентный, способный. Странно, какой мелочи достаточно, чтобы увидеть столь прекрасный образ в совершенно другом свете. Вы насаждаете свои интересы с невероятной бесцеремонностью, Лукас. Вы идете к своей цели и вам совершенно плевать, сколько невинных людей вокруг пострадает.
В этот момент Лукас его разгадал – это не поддающееся описанию выражение глаз Стэффорда. Это не было ни яростью, ни язвительностью. Лишь бесконечным презрением.
Его рот скривился. Что же, Аш~шад со Стэффордом подружились бы. Нашлось бы по крайней мере одно, в чем их мнения чудесно совпали бы: отвратительная подлость Лукаса Хильдебрандта. Пора сделать выводы. Раз все это уже просчитано, ему стоило как можно скорее обокрасть пару сирот и вдов.
С огромным усилием Лукас взял себя в руки.
– Я не говорю, что не сочувствую Трэвису, – возразил он. – Однако он в «Спенсер АртиСатс» никогда ничего не решал. На самом деле этой компанией владеют ӧссеане.
– Ӧссеане, – повторил Рой Стэффорд. – И вот снова-здорово. Как известно, ӧссеане – это ваш конек. Вы их, разумеется, переубедите, а? Например, расскажете им какой-нибудь стишок. – Он встряхнул головой. – Я не спрашивал, откуда вы узнали столько всего о Фомальхиве, потому что не хотел стоять у вас над душой. Я дал вам свободу, надеялся, что вы знаете, что делаете, – и разочаровался. Теперь я начинаю понимать, Лукас. Вы использовали какой-то ӧссенский передатчик. И таким образом обратили на себя их внимание и привели их к Фомальхиве.
«То есть ӧссеане». Лукас ругал себя за то, что упомянул их. Рё Аккӱтликс, ведь Ӧссе была первым пунктом в упреках Стэффорда! Стоило понять, что это не случайность. Он вдруг осознал, что именно связи с Ӧссе по какой-то причине понизили его в глазах шефа намного сильнее, чем вся эта заваруха с Трэвисом. К несчастью, он понятия не имел, что это была за причина.
Ощущение беспомощности разрасталось в нем: Лукас чувствовал его словно подложку из гранита, словно холодный твердый камень. Живой слой почвы сверху медленно вымывает вода. Когда эрозия оставит голую скалу, его покинет вся воинственность и дипломатичность, а также, вероятно, инстинкт самосохранения. Он положит голову на гильотину и попросит какого-нибудь прохожего убить его, Лукаса, из милости. И теперь он чувствовал, как теряет желание как-либо защищаться.
«Рё Аккӱтликс! Исчезнуть из мира».
– Да, я использовал ӧссенский передатчик, но делал я это с полным осознанием возможных последствий, – хрипло сказал Лукас. – Для ӧссеан коммуникация при помощи мицелиальных технологий – религиозный вопрос. Священник дает клятву, что сохранит тайну. Я понимаю, что каждая клятва может быть нарушена, но этот риск казался мне допустимым, так как обычно подобного не случается. Я не стану за это извиняться, Рой. Я не считаю это ошибкой. И снова бы так поступил.
– Конечно. Иногда что-то идет не так, какая ошибка? – согласился Стэффорд. – Кстати… Линда в больнице. Моя секретарша, – неожиданно сообщил он.
– Я в курсе, что Линда ваша секретарша! Что с ней?
– Она в неврологии. Коннективный синдром.
Лукас тяжело сглотнул:
– У нее…
– Аллергия на трёигрӱ,– закончил Стэффорд с иронией. – Ну, будем надеяться, что она устраивалась на работу с полным осознанием возможных последствий. Хотя – кто знал, что она встретится с ӧссеанами при обычной офисной работе? Обычно подобного не случается. Но этот риск казался ей допустимым.
– Когда они были здесь? – перебил его Лукас.
– А! Вы, видимо, ожидали гостей? Вы не потрудились предупредить.
Спокойная ирония Стэффорда ни на миг не соскальзывала к настоящей едкой язвительности, которую Лукас так хорошо знал от своего отца, – и все равно была по-своему пугающей.
– Тяжело об этом говорить, когда пирамида лжи начинает рушиться, не так ли? Свои интрижки вы бы тоже повторили с полным осознанием, если бы знали об аллергии Линды? Раз вы так любите спасать людям жизни, может, вы бы спрятали бедняжку Линду куда-нибудь в безопасное место. Вы ведь можете все. Но, к сожалению, тогда бы досталось девушке, которая бы ее замещала. Может, и ее нужно куда-нибудь спрятать. Знаете что, Лукас? Когда в следующий раз решите натравить на нас ӧссеан, обеспечьте всем заместительницам заместительниц моей секретарши какой-нибудь отпуск. А для себя я попрошу ядерное убежище. В моем возрасте я тоже тяжело переношу, когда меня два часа бесцеремонно допрашивают!
