Его руки отяжелели. Лежа там – в страданиях, слепо, с закрытыми глазами и откинутой головой, – он воспринимал себя как сосуд, полный серебристого прохладного света, окруженного темнотой. Свет этот был отделен от окружающего мира чем-то невероятно хрупким… чем-то, что на самом деле совсем нетрудно пробить. Он точно смог бы, если бы захотел. Лукасу вдруг показалось совершенно естественным, что он может легко убить себя одной лишь мыслью. Достаточно одного отчетливого желания. Лишь мгновение, когда он решится. И свет покинет его, сочась из его ладоней… мягко разольется во все стороны…
Голоса и Звезды так близко.
Лукас долго оставался в таком состоянии, полностью пропитанный мыслью о текущем слиянии. Он не мог пошевельнуть и кончиком пальца; да и не стал бы, чтобы не помешать этому удивительному тихому потоку.
Серебристо-синее слияние.
Но вдруг темноту в глазах разрушил вихрь цветов.
– Так вот ты где, Лус! – зазвучал голос прямо над его ухом. – Я уж думала, где ты шатаешься, раз в доме нет света!
Лукас медленно вздохнул.
– Как прогулка, Софи? – спросил он рассеянно.
Она принялась весело описывать. Лукас слышал ее голос, но почти не воспринимал слов. Он сосредоточился на цветах, которые его сестра ему напоминает: незабудково-синий и светло-зеленый, немного розового. Красиво! Ему совсем не хотелось открывать глаза.
– …ужасно эгоистично с нашей стороны вот так шляться по лесу. Нам весело, а ты тут мучишься, – заключила София. – Опять думаешь о работе, а? И жутко переживаешь.
Рот Лукаса скривился. Нет, до этого момента он не думал о работе. Но теперь начал.
София села рядом.
– Все выходные тебя будто обухом по голове ударили. Не думай, что я не заметила. Признавайся, Лукас. В Совете опять беда?
Лукас улыбнулся вскользь, услышав ее тон. София искренне за него боится! Теперь-то он наконец пришел в себя. Потянулся и заложил руки за голову.
– Чего и стоило ожидать, – допустил он.
Затем посмотрел на нее, но больше не видел ни розового, ни зеленого, ни даже синего.
– Понимаешь… если говорить о фомальхиванине, я делал все это по своей воле, – сказал он. – Когда так рискуешь и ничего не выходит, внезапно всплывает куча других побочных бед. Чтобы вообще попасть на Марс, мне пришлось без объяснений исчезнуть с работы, тайно заполучить корабль, спрятать свой чип под мицелиальной завесой, убегать от ӧссеан… в общем, делать множество вещей, которые выглядят весьма подозрительно. Если бы я притащил Аш~шада в офис к Стэффорду, то получил бы прощение. Но так…
– Стэффорд тебя упрекал во всем этом?! – возмущенно выпалила София. – У мужика ни грамма приличия! Я тебе вот что скажу. Стэффорд сам это планировал! Он заполучил мой номер и пытался меня заставить подсунуть тебе идею лететь на Марс.
– Надо же! А ты что сказала? – заинтересовался Лукас.
– Что тебе ничего подсунуть невозможно, – заявила София. – Я хотела тебе все это рассказать, когда приедешь, но потом мы не встретились, а позвонить тебе было нельзя.
– Стэффорду нельзя верить, – сказал Лукас. – На самом деле он меня очень даже любит, но, если бы я и правда встал у него на пути, он не сомневался бы ни секунды. Он пытался мне угрожать. Даже обвинил меня в госизмене…
– Чего? – взвизгнула София.
– Советовал мне найти адвоката; якобы на мне висит федеральное преступление, потому что я объединился с ӧссеанами против интересов Земли.
София таращилась на него.
– Господи, – прошептала она. И вдруг подскочила. – Лус, нельзя этого так оставлять! Ты ведь невиновен! Нужно собрать доказательства…
– Успокойся, Софи! Сядь. Или я тебе больше ничего не скажу.
София села, пребывая в шоке.
– Ужас какой, – пробормотала она. – Что будешь делать?
– Точно не собирать доказательства, – заверил ее Лукас. – Это они должны доказывать брошенные мне обвинения. Но речь не об этом. Пока ничего не будет, потому что я нужен Стэффорду. Он слишком умный – или, скажем так, слишком непринципиальный, – чтобы вот так просто из святой убежденности закрыть себе какой-то из путей. Пока существует хоть малейшая возможность, что Аш~шада могу привести именно я, он ничего не предпримет против меня. Но быть беде, когда фомальхиванин все-таки объявится. И тем более быть беде, если это будет связано с ӧссеанами. Если Маёвёнё, например, завтра выступит в Сети и заявит, что фомальхиванин в дальнейшем планирует сотрудничать исключительно с ӧссенской Церковью и покидает Землю, мне придется ускоренно доставать из рукавов не один туз, а целый типографский склад карт, чтобы еще удалось убедить Стэффорда, что я для него незаменим.
София молчала.
– Все еще серьезнее, чем я думала, – пробормотала она. – Господи, он и правда тебе нужен, Лус. Но… но… но я не могу тебе помочь!
В ее голосе прозвучало столько неподдельного отчаяния, что Лукас резко выпрямился и с интересом посмотрел на нее.
– Не можешь?
София бросила на него испуганный взгляд.
– Нет, – отрезала она. – Ну… уже поздно… пойду сделаю что-нибудь к ужину, – забормотала она и начала подниматься.
Лукас вскочил и перегородил ей дорогу.
– Как жаль, что не можешь! – заявил он, пристально глядя на нее. – Я надеялся, что что-то от тебя узнаю. Я даже на это рассчитывал.
София закусила губу. Подняла руку и взволнованно заправила прядь волос за ухо. Так она делала всегда, когда серьезно нервничала… или, еще вероятнее, находилась на распутье. Когда не могла решиться. Сестра опустила глаза и попыталась проскользнуть мимо него в дом. Но именно эта, будто бы неприметная уклончивость вызвала в голове Лукаса лихорадочные размышления.
Решился он импульсивно, как и всегда. Убежать она не успела, Лукас схватил ее за локоть.
– Софи… я не хотел спрашивать, – тихо сказал он. – Ты знаешь, что я о таких вещах никогда не спрашиваю. Но ты ведь сейчас ни с кем не встречаешься. Среди людей, кому принадлежат домики в долине, у тебя нет подруг. Так с кем ты пила вино?
Глаза сестры расширились. Однако, что было страннее всего… к удивлению примешивалось облегчение. И даже радость.
Лукас отпустил ее и провел рукой по волосам.
– Невероятно, – сказал он. – Он приехал к тебе сюда.
– Он провел здесь всю неделю, – подтвердила София.
– Все это время?!
– Как оказалось – если не считать того, что он не любит высоту, у нас много общего.
– И ты бы мне так и не сказала! Если бы я не заметил два бокала, которые ты забыла за камином…
– Я их не забывала, – поправила его София. – Это он их туда поставил.
