Ему хотелось превратиться в Стража, просто чтобы почувствовать себя защищенным броней. Анонимностью. Возвести барьер между собой и миром.
– Не могу точно сказать, – ответил Макс. Он держал на ладони гнездо из бумажной салфетки. В гнезде, свернувшись калачиком, спал Турбо, то и дело тихонько поскуливая. Турбо был болен, и они оба это знали. Динозаврик постепенно выцветал, но Макс, казалось, держался стоически, хотя они успели привязаться друг к другу.
Сам же Макс день ото дня набирался сил и быстро выздоравливал – отчасти, видимо, благодаря множеству суперспособностей, наполнявших тщедушного паренька. На его щеки вернулся румянец. Глаза блестели. А волосы были взлохмачены, как всегда.
– Сначала в Штабе, когда я был еще в карантине, и смотрел, как Кошмар сражается с Отмороженной и другими. Она показалась мне такой знакомой, как будто я снова смотрел испытание. В какой-то момент Кошмар вскинула голову и посмотрела прямо на меня, и я мог бы поклясться… но тогда я отогнал эту мысль, потому что, сам понимаешь. Это же Нова.
– Это же Нова, – буркнул себе под нос Адриан. Карандаш скользил по бумаге, придавая объем каменным стенам. Адриан поборол искушение нарисовать узкие бойницы в стене башни, как в настоящем средневековом замке. Нет. Он хотел, чтобы эта стена была непроницаемой. Никаких слабых мест. Никакого способа проникнуть внутрь.
– Но потом, когда я проснулся и стал все вспоминать, думаю, я начал догадываться. Я все никак не мог понять, почему Кошмар меня защитила. Единственное, что имело бы смысл… ну, если бы мы с ней были знакомы. А Нова – была единственной, кто…
Он замолчал, и Адриан поднял взгляд. Скривив рот, Макс размышлял о вине Новы, о тайне Кошмар. Потом, тряхнув головой, он протянул свободную руку за картонной пачкой шоколадного молока, которая осталась от ужина. Он сделал большой глоток через короткую красную соломинку и, вернув коробочку на поднос, откинул голову на подушку.
– Они же не убьют ее на самом деле, правда?
Поморщившись, Адриан снова сосредоточился на рисунке.
– Не знаю. Может быть. Она ни за что не признается. И не сообщит нам никакой информации. А Совет уверен, что казнь покажет всем, что мы сильнее Анархистов. То, что Ас Анархия оказался жив и прятался все эти годы, сильно напугало людей. Теперь все с тревогой думают, может, на воле остались еще злодеи, которые только и ждут своего часа, готовя тем временем нового Аса Анархию. Мы должны продемонстрировать силу и уверенность, показать всем, что будем беспощадны к преступникам. По крайней мере, так говорит Совет.
– Я их, пожалуй, понимаю, – неуверенно сказал Макс, – но… это же Нова.
– Нет, Макс. Это Кошмар, – вздохнул Адриан.
Макс нахмурился.
– Как, по-твоему, Дженисса собирается это сделать? – шепотом спросил он.
Адриан вздрогнул всем телом. Этот вопрос маячил где-то на периферии его сознания с тех самых пор, как Дженисса Кларк вызвалась быть палачом Кошмар. Перед глазами у него стояло то, как Отмороженная с командой пытали в доках злодейку Акацию. Пытали в буквальном смысле. Ему не хотелось думать, что Совет может допустить нечто подобное, тем более на глазах у всего мира, но… В голове не укладывалось, что высшая мера окажется правдой, особенно без суда, тем более с кем-то вроде Джениссы в роли исполнителя.
Он вообще больше не знал, во что ему верить.
– Не знаю, – медленно ответил он, наконец. – Но вряд ли она на это вызвалась, чтобы продемонстрировать свое милосердие.
Между ними повисло молчание, нарушаемое только скрипом карандаша.
Через некоторое время Макс начал щипать виноград, ягоду за ягодой. Невидящим взглядом он смотрел в стену и жевал как робот. Когда поднос опустел, и его пальцы нащупали лишь сухую веточку, он принялся гладить пальцем Турбо по спинке. В ответ динозаврик жалобно пискнул сквозь сон.
– А что ты рисуешь?
– Так, идея для новой татуировки, – Адриан повернул блокнот и показал рисунок. Макс с минуту изучал его, но никак не прокомментировал. Зато в его глазах неожиданно заплясали искорки.
– Кстати, только что вспомнил. У меня тоже есть идея татушки для тебя. Можно мне твой маркер?
Вынув из кармана маркер, Адриан протянул его Максу. Тот на мгновение замер с маркером в правой руке и динозавром в левой. А потом аккуратно положил Турбо вместе с гнездом себе на колени. Динозаврик проснулся и запищал, пытаясь вонзить крошечные коготки Максу в пальцы.
– Тише, тише, – пробормотал Макс, расправляя салфетку. Все еще ворча, динозавр покрутился, зубами подмял под себя бумагу и, устроившись поудобнее, снова задремал.
Освободив руки, Макс нацарапал что-то на кончиках пальцев. Адриан вытянул шею, но разглядеть не смог. Закрыв маркер колпачком, Макс озорно улыбнулся и щелкнул языком.
С его пальцев сорвались крохотные серебряные и золотые искры.
Адриан вытаращил глаза.
– Представляешь, я забыл, что ты выкрал часть моей силы.
– Я бы сказал, одолжил, но… – пожав плечами, Макс протянул руки к Адриану, показав маленькие молнии, нарисованные им на коже. – У меня получаются только искры, но ты, я думаю, мог бы выпускать из рук настоящие молнии. Потрясающе, правда?
Адриан заулыбался, но мысль о молниях напомнила ему о Гром-птице, а это напомнило о…
Веселой улыбки как не бывало.
– Идея крутая, только я стараюсь, чтобы татуировки были незаметны. А то наши родители начнут интересоваться, что это за молнии у меня на руках.
Макс сник.
– И то верно. А полыхать молниями из локтей не так круто, да?
– Увы, – Адриан стер ластиком часть рисунка. – Ты уже тренировался со своей новой способностью управлять льдом?
– Ну, так… Делал ледяные кубики для напитков. Не знаю, почему, может, потому что мне никогда не нравилась Отмороженная, но… власть надо льдом мне совершенно не интересна. Но как знать? Может, в один прекрасный день я решу покататься на коньках.
Адриан усмехнулся, представив себе Макса, скользящего по льду на коньках. Но тут вспомнил, что строительство в Штабе шло полным ходом, и радость снова улетучилась.
– Слушай, Макс… А Хью уже разговаривал с тобой… о том, что будет после больницы?
– Да нет, вообще-то. Я знаю, что с вами мне жить нельзя, по крайней мере, пока не найдется Амулет Жизни. Из-за Саймона. И из-за тебя, ну, пока ты не решишься им признаться, что на тебя моя способность тоже практически не действует.
В голосе Макса не было обиды, но Адриан потупился. Он и сам понимал, насколько легче стало бы видеться с братом, расскажи он родителям правду о своих татуировках и о том, как справился с этой конкретной проблемой. Но он не мог представить, как рассказать об одной татуировке, не показав остальных. Не раскрыв других своих способностей. И своего альтер эго.
