Он увидел Эвандера Уэйда. Черного Огня. В детстве Адриан боготворил его, считая самым крутым из Отступников-основателей. Он всегда выглядел таким беззаботным, таким обходительным, таким острым на язык.
Теперь он был мертв.
Гром-птицу нейтрализовали. Адриан заметил Тамайю среди тех, кто помогал раненым, и не сразу узнал ее – не только потому, что у нее за спиной больше не было сложенных черных крыльев, но и потому, что все ее лицо распухло и было обожжено там, где его касался Цианид. Она всегда производила устрашающее впечатление из-за огромных крыльев и молний, слетающих с кончиков пальцев. Хотя самым могучим из них считался Капитан Хром, Адриан часто думал, что на самом деле Гром-птица сильнее всех – просто она не из тех, кто выставляет свои таланты напоказ. Теперь спорить об этом уже не придется.
Саймон тоже навсегда изменился. Не было больше Укротителя Ужаса. Никогда больше Саймон Вействуд не станет невидимым, не сможет исчезнуть в мгновение ока.
Зато, по крайней мере, подумал Адриан, теперь он сможет проводить с Максом столько времени, сколько пожелает.
Утешение было слабое, и все же это было утешение.
Если окажется, что с Цунами все в порядке, она и Капитан Хром останутся последними членами Совета, чьи суперспособности не пострадали. Это была душераздирающая мысль.
Ущерб, нанесенный Отступникам в эту ночь, трудно было представить. Погубленные жизни, потерянные суперспособности. Скольких успели перекусать эти пчелы? Сколько супергероев они потеряли? Адриан отправился на поиски своих родителей.
Хью удалось освободиться от кандалов с помощью хромового копья, и теперь он трудился изо всех сил, расчищая завалы в поисках тех, кто еще мог оказаться погребенным под разрушенной стеной или упавшей фермой.
Адриан зашагал к нему и вдруг услышал шорох под башмаком. Он остановился и посмотрел вниз. На земле лежал квадратик розовой с золотом бумаги для оригами, на котором еще просматривались складки в тех местах, где он был сложен в изящного журавлика. Адриан узнал в нем ту самую птичку, которая спикировала в руки Капитану Хрому перед тем, как все погрузилось в хаос.
Подняв листок, он развернул его и прочел напечатанные строчки:
У каждого есть свой кошмар.
Добро пожаловать в твой.
Стиснув зубы, он разорвал листок пополам, потом еще раз, и еще, и так до тех пор, пока от бумаги не остались клочки размером с конфетти, которые разлетелись и осели на землю.
– Адриан!
Вздрогнув от неожиданности, он с облегчением увидел, что к нему, пробираясь через завалы, спешат друзья.
Адриан просиял от радости, увидев их всех живыми. Он бросился им навстречу, угодил в крепкие объятия Руби и покачнулся от удара Оскара по спине. Он обнял Данну за плечи, и все четверо прижались друг к другу, потные, разбитые, измученные.
Оскар со стоном рухнул на скамью, когда-то стоявшую на верхних трибунах, а теперь валявшуюся среди обломков, и принялся массировать суставы ног. Адриан ни разу не видел, чтобы его друг делал это прилюдно, в какой бы жестокой схватке ни побывал. Это битва вымотала их до последнего предела.
– Руби, как твои… раны? – спросил Адриан, сомневаясь, что смог бы отличить старые раны от новых. Руби сняла серую форменную куртку и осталась в простой футболке, так что стали видны повязки, которыми были обмотаны ее руки и плечи. С тех пор как много лет назад впервые пробудились ее суперспособности, кровь постоянно сочилась из рук девушки, но только сейчас Адриан впервые увидел эти бинты, пропитанные самой настоящей кровью.
– Больше никаких кристаллов, – сказала она, и невозможно было понять, грустит она или просто констатирует факт. – Кровотечение не останавливается. Но я в полном порядке. А когда целители позаботятся о тех, кому действительно нужна помощь, я с кем-нибудь из них поговорю.
– Вот, – сказал Адриан, вынимая свой маркер. – Я могу наложить швы.
Руби, поколебавшись, кивнула. Данна помогла ей размотать бинты, открыв глубокие порезы, не заживавшие годами.
– Больно? – спросил Оскар, когда Адриан, как смог, вытер кровь и начал накладывать швы.
– Они и так всегда болели, – тихо сказала Руби, бесстрастно наблюдая за процессом.
Оскар вздрогнул от неожиданности. Для Адриана это тоже было новостью. Он ни разу не слышал, чтобы Руби жаловалась на боль. Она всегда беспокоилась только о результате. Прежде всего ее интересовали алые камни, которые она превращала в оружие, и супергерой, в которого превратилась она сама.
– Ну вот, этого достаточно, – сказал Адриан. – По крайней мере, для того, чтобы не потерять слишком много крови, пока целители не займутся тобой.
Руби осторожно потрогала темные линии, превратившиеся в черные нитки, стянувшие края ран.
– Спасибо, Скетч, – шепнула она. Ее губы дрогнули, и, чтобы скрыть это, она ослепительно улыбнулась. – Даже не знаю, как я скажу близнецам. Звание супергероя было единственным, что придавало мне хоть какой-то вес в их глазах.
Она усмехнулась, но вышло довольно натянуто.
– Конечно же это не так, – сказал Оскар.
Руби покосилась на него:
– Ты же знаком с моими братьями, да?
– Да, и потому точно знаю, они тебя обожают – и не только потому, что ты Отступник или что у тебя в крови рубины, – Оскар взмахом руки очертил всю фигуру Руби, от крашеных черно-белых косичек до заляпанных грязью ботинок. – А потому, что ты, типа, крутейшая старшая сестра, о которой только может мечтать любой мальчишка. Ты попадаешь в цель кинжалом с пятидесяти футов. Владеешь тремя видами боевых искусств. И даже умеешь пользоваться крюком-кошкой.
– Ох, – с тоской вздохнула Руби. – Мне будет не хватать моего крюка.
– Я тебе добуду новый, – Оскар взял ее за руку. – Ты по-прежнему Красная Убийца, ты по-прежнему офигенный супергерой, – должно быть, он заметил, как заблестели глаза Руби, потому что продолжил с нарастающей с каждым словом горячностью. – Ты по-прежнему самая крутая из всех, кого я встречал в жизни, кроме, может быть, Капитана Хрома – но сравнивать вас было бы не совсем честно.
Руби усмехнулась.
– Ну, Оскар…
– И ничего ты не утратила. Ты все равно сильна, и на тебя должны равняться. А когда ты рубишься в «Смертельную схватку», ты такая свирепая и стремительная, и… просто прелесть. Я даже признаю, хоть это и нелегко, но ладно уж, ты права. Ты честно выиграла у меня последний раунд, честно и справедливо, хотя я…
– Оскар, стоп! – теперь Руби искренне рассмеялась. – Я поняла. Спасибо.
Замолчав, он шумно откашлялся.
– Ну да. Правильно. Прости. А я что, я просто сказал, – он замялся, внимательно глядя на их переплетенные руки. – А можно… еще пару слов?
Руби театрально закатила глаза.
