Я поднялся к себе, надел сапоги и собрал всякую мелочёвку. А когда вернулся на первый этаж, меня уже ждала ключница и орка Таня, одетая по-мужски.
Слушайте, она ещё привлекательней стала. Хотя куда уж больше? Нет, всё, не думаю об этом. Крутить любовь с крепостной — против правил чести. По крайней мере моих.
— Константин Платонович, — Таня доверчиво посмотрела на меня, — а вы нож мне дадите?
— Зачем? — я опешил от такой просьбы.
— Волк зверь хитрый, вдруг подберётся? И шкуру я снимать умею, честное слово.
Я перевёл взгляд на ключницу и кивнул. Настасья Филипповна хмыкнула, сходила куда-то и вернулась с охотничьим ножом и поясом с ножнами.
— Ох, Танька, — ключница дёрнула орку за ухо, — смотри мне.
Та пискнула и сделала покорное лицо.
— Я потом спрошу Константина Платоновича, как ты себя вела. Ясно? На, нести будешь.
Настасья Филипповна вручила орке здоровенную суму, даже на вид тяжёлую. Танька с лёгкостью повесила её на плечо и посмотрела на меня с готовностью.
— Выходим, — я закинул на спину ружья и двинулся на улицу. Нас ждали лес, волки и много-много чистого воздуха.
Глава 11 — Охота
Ходить по муромским лесам — это вам не по набережной Сены вышагивать. Те ещё буреломы и звериные тропы. Но ничего, я быстро привык, будто всегда здесь разгуливал. А орке так вообще было всё нипочём — в этих лесах она чувствовала себя как дома.
— Константин Платонович, а вы охотник?
— Не совсем.
— А как вы следы искать будете?
Я хмыкнул. Нет, следопыт из меня как из свинопаса герцог. Но кое-что для этого случая имеется.
— Увидишь.
Оглядываясь по сторонам, я заметил большую старую шишку на земле. Поднял её, осмотрел со всех сторон и кивнул орке.
— Посиди пока, а я нам проводника сделаю.
Ага, как же, присела она. Подобралась поближе и уставилась, что я такое буду вытворять. Ладно, пусть смотрит.
В шишку я запихнул большой клок волчьей шерсти. Каюсь, это я в усадьбе отчекрыжил от шкуры на стене. Немного попортил дядин охотничий трофей, но для дела не жалко. Затем достал моток шерстяных ниток и обмотал шишку со всех сторон. Получился эдакий клубок размером с кулак.
Когда я вытащил из чехла small wand и зажёг на конце магическое пламя, глаза орки расширились. Она даже дышать перестала, наблюдая за мной.
А теперь делаем раз: Печати Движения и Поиска в хитрой связке легли на шерсть и тут же исчезли внутри шара. Делаем два: шесть опоясывающих Знаков. Если бы меня увидели сорбоннские профессора — прибили бы на месте. Использовать высокое искусство для низменных целей! Но их рядом не было, и я улыбнулся: именно для таких простых вещей магия подходила идеально.
— Катись, дружок, разыщи нам серых.
Клубок дёрнулся у меня на ладони, покрутился в разные стороны и спрыгнул на землю. Работает! Этот проводник выведет нас прямиком к стае.
— Путеводный клубок, — выдохнула поражённая орка. — Такой Яга в сказке даёт.
Она уставилась на меня как на величайшего колдуна, чуть в ноги мне не бухнулась.
— Вставай, — я поддержал её за локоть, — надо идти.
И первый зашагал за клубком, но не слишком быстро, чтобы орка пришла в себя и не сильно отстала.
* * *
Мы шли до самого вечера. Увы, волки оказались слишком далеко — клубок шёл ровно, не вилял и об опасности не сигналил.
— Переночуем здесь, — решил я, когда подвернулась симпатичная полянка. — Костёр сможешь развести?
Танька кивнула и бросилась собирать хворост. А я присел на поваленное дерево и свистом подозвал клубок. Несколько росчерков small wand, и он укатился в кусты. Но не за волками, а вокруг полянки в дозорном режиме. Будет гонять всякую мелочь и охранять лагерь, пока мы спим.
Будете смеяться, но эту полезную магическую конструкцию я позаимствовал у французского короля. Лет пять назад магистры Сорбонны преподнесли ему золотой шар — выслеживать добычу на королевской охоте. Людовик Пятнадцатый подарок оценил и даровал Сорбонне очередные вольности. Секретов из наложенных Печатей не делали, а я запомнил. Добавить к ним охранный режим было парой пустяков.
Ужинали мы снедью, выданной Настасьей Филипповной. Ох и снарядила она нас! Будто на месяц в поход собирала. И всякие пирожки, и копчёное мясо, и солёная рыба. Даже небольшая крынка с молоком нашлась.
— Таня. — Не люблю жевать в тишине. — Как тебе в усадьбе? Нравится?
— Очень! — орка проглотила кусок пирога и улыбнулась. — В деревне скучно. Ну, то есть всегда что-то делаешь, а интересного нет. Только по праздникам весело бывает.
— А в усадьбе?
— Страсть как здорово! Такая огромная, в комнатах всякие вещи странные. Всё время что-то происходит. Даже если Настасья Филипповна ругается, всё равно интересно.
Я покачал головой. Как мало надо некоторым для счастья! По мне, так в имении тоскливо, приходится выдумывать себе развлечения.
— Константин Платонович, — орка робко посмотрела на меня, — можно спросить?
— Можно.
— А волшебная палочка только вас слушается? Или она всем желания исполняет?
Ты смотри, не такая она и тёмная, поняла что у меня в руках было.
— Нет, Таня, — я рассмеялся, — она никого не слушается.
— Как это? Вы же вон что ей делали.
Ёшки-матрёшки, как бы ей доходчиво объяснить?
— Вот смотри, есть у меня топор.
— Где? Вы топор не брали.
— Представь, что у меня есть топор.
— Ага.
— Если я мастер, то этим топором могу дом сделать, наличники резные и птицу красивую на коньке крыши.
— Петуха?
Орка нахмурилась, будто это являлось очень важной деталью. Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Да что за мышление такое прямое, как пудовый лом!
— Предположим, петуха.
— Тогда ладно, красивая птица.
— А если неумёха возьмёт топор? Сделает всё это?
— Палец себе отрубит, — орка кивнула со всей серьёзностью, — или ногу.
— Вот и с волшебной палочкой так же.
Танька нахмурила лоб, поджала губы и прищурила глаза. Я физически чувствовал, как у неё ворочаются в голове мысли. Одолеет мою аналогию или сломается? Так-то девка сообразительная, но размышлять над абстрактными категориями её никто не учил.
Минут пять я доедал ужин в тишине.
— Константин Платонович, — наконец её прорвало, — так ежели с топором каждый может научиться, то и с палочкой тоже?
