— И правда как курица. Только прошу тебя — никому не говори, что я это ел. Засмеют же.
Я заверил его, что буду нем как могила. Ну правда, съел и съел. Как говорится, в чужие страны свою кулинарную книгу не привози.
* * *
Когда мы закончили с обедом и уже садились в экипаж, к гостинице подъехала карета. Помпезный кучер, два слуги в ливреях на запятках, герб на дверце. Сразу видно — кто-то знатный и родовитый.
Из кареты вышли двое: дама невысокого роста с лицом закрытым вуалью и высокий мужчина с высокомерно задранным подбородком и острыми ушами. Он мазнул по нам презрительным взглядом и скривил губы, будто увидел жабу. Ты посмотри, какая цаца! Сразу видно — мелкотравчатый провинциальный баронишка. Без денег, зато с самомнением до небес. Я фыркнул и полез в экипаж.
Бобров долго ёрзал на сиденье, устраиваясь поудобнее. Недовольно кривился и морщил нос.
— Лягушачьи лапки не понравились?
Он потряс головой.
— Никогда бы не подумал, что эдакую дрянь есть буду. И ведь вкусная зараза!
Я хмыкнул — тоже их пробовал, но мне не понравилось.
— Эльфы надоели. Видел, как этот тип на нас смотрел? Не люблю я их за это.
— Так какой же это эльф? Полукровка, а то и квартерон.
— Да?! — Бобров искренне изумился.
— Во Франции чистокровных эльфов почти нет. Они все на Авалоне, за проливом.
— А откуда тогда полуэльфы?
— Наследие Столетней войны. Пока Карл Седьмой авалонцев не выгнал, они, считай, всех девок перепортили.
— О как, — Бобров покачал головой. — Слышал, что французы авалонцев не любят. Но никогда бы не подумал, что они родня.
— Обычное дело. Среди родни как раз самые сильные раздоры и бывают.
— Вот верно! Очень точно подметил, — Бобров при этом так скривился, что сразу стало понятно: с родственниками у него большие проблемы.
Пока мы трепались на отвлечённые темы, экипаж подъехал к границе. До сложностей этот мир ещё не дорос: никаких загранпаспортов, виз и контроля.
Нас остановили, в экипаж учтиво заглянул унтер пограничной стражи и попросил назвать имена. Сверился с каким-то списком, кивнул и пожелал счастливого пути.
Я выглянул в окно: досматривали только низкое сословие — купцов, крестьян, мастеровых. Дворян пропускали ни о чём не спрашивая. Дикий век, дикие люди! Если ты благородный, хоть корону Франции вывози, никто даже не посмотрит. Ну и ладно, не моё это дело. Есть король, есть всесильный кардинал, вот пусть у них голова и болит о благе государства.
* * *
Ближе к вечеру мы остановились в каком-то немецком княжестве. Я даже название его выговорить не смог бы, не то чтобы запомнить. Впрочем, особой нужды в ночёвке у нас не было. Поспать можно и в экипаже, сиденья там удобные, а механические лошади способны бежать круглые сутки. Но Бобров настоял:
— Тебе надо посетить портного. Я сейчас пригляделся, это ужас во что ты одет!
Мне даже обидеться захотелось. Не вижу ничего ужасного, обычная одежда студента: тёплая, добротная и удобная. Но Бобров настаивал:
— Нельзя тебе ехать в таком виде. Ты всё-таки дворянин, лицо благородное. А одет, прости господи, как…
Он скривился, подбирая слово.
— Как лавочник.
Я закатил глаза, но решил не спорить.
— Ладно, давай твоего портного.
Так что мы приехали в какой-то мелкий городок и заняли два номера в гостинице. Бобров узнал адрес портного, и мы двинулись шить мне что-то достойное.
— Тебе по приезде некогда будет этим заниматься. А как ты без хорошего костюма в дворянском собрании появишься?
— Вопрос: зачем мне туда?
Бобров всплеснул руками.
— Здрасьте, приехали. А завещание засвидетельствовать? А вписать себя в дворянский Реестр? Без этого никак нельзя!
Как у них всё сложно-то. Сплошная бюрократия! Честное слово, продам имение и сбегу обратно в Париж.
Портной оказался низеньким, лысым и суетливым.
— Очень хорошо, — он бегал вокруг меня с табуреткой в одной руке и портняжным аршином в другой, — очень-очень хорошо.
— Что именно вас так радует, уважаемый?
— Ваш размер! Вы такой высокий, такой большой. Это же уйма ткани уйдёт! Три примерки, неделя работы.
Он потёр ладошки в предвкушении.
— Не пойдёт, мы должны уехать завтра утром.
— Что вы такое говорите! — замахал он руками. — Так быстро никто не шьёт! Вы хотите, чтобы я портил глаза и шил ночью?
Пришлось Боброву пообещать заплатить вдвое. Коротышка сначала поупирался, пытаясь набить цену. Но угроза уйти к конкуренту возымела действие. Он доснял мерки, и мы вернулись в гостиницу.
— Слушай, — Бобров почесал лоб, — а портной кто? Гном? Я всё время в этих немцах путаюсь.
— Цверг. Гномы ближе к Альпам живут. Ты смотри на бороду — если бреет, значит, цверг, а если заплетает в косички — гном.
— А, понятно, запомню.
* * *
В обеденном зале гостиницы было шумно. Половину столов заняла шумная компания что-то празднующих торговцев. Их отгородили от остальной публики ширмами, но шум всё равно мешал разговаривать.
За соседним столиком я заметил знакомую парочку — дворянка под вуалью и напыщенный длинный франт. Я специально сел к ним спиной, чтобы даже не видеть его самодовольную рожу.
Мы с Бобровым покончили с ужином и уже пили кофий, когда позади раздался вскрик и звук бьющегося стекла. Я обернулся.
— Ви есть некодяй!
Дворянка вскочила со стула и гневно смотрела на длинного.
— Ви есть воспользоваться мой доверчивость! Это есть подлость!
Длинный криво усмехнулся и не размахиваясь влепил ей пощёчину.
— Молчи, дура! Ты позоришься, как глупая крестьянка.
Вуаль сбилась набок. А она ничего, миленькая. Да и к тому же молода, лет двадцать, не больше.
— Сядь! — дворянин ударил её ещё раз. Несильно, даже следа не осталось. Но по выступившим слезам было видно, как ей унизительно терпеть такое.
Ненавижу, когда бьют слабых. Я встал, подошёл к длинному и со всей дури отвесил ему подзатыльник.
Он оказался слабоват. Полетел на пол, вереща как резаный. Я взял со стола графин и вылил на него сверху.
— Остыньте, сударь. Не позорьте дворянское достоинство.
Глаза длинного пылали ненавистью. Он скорчил гримасу и вскочил, судорожно сжимая и разжимая кулаки.
— Дуэль! Я вас вызываю! Прямо сейчас!
Глава 3 — Графиня Эльза
— Сейчас! Прямо сейчас!
