Талант в груди шкодливо толкнул меня под руку, и я влил в куклу самую кроху эфира. Анна-Мария улыбнулась нарисованным ртом и подмигнула девочке.
— Ой!
Ксюшка часто заморгала.
— Дядя Костя, вы видели? Она…
— Тшш! Сегодня такая ночь, когда вокруг полно магии. Если поискать, можно найти и не такие чудеса.
— Да? — девочка огляделась по сторонам. — Тогда мы с Анной-Марией пойдём искать.
И рыжая егоза убежала, ловко проскочив между сёстрами. Но в одиночестве я оставался недолго.
— Скучаете, Константин Платонович?
Рядом со мной присел Добрятников.
— Почему же? Хороший вечер, приятная компания. Сижу, наслаждаюсь зрелищем.
Пётр Петрович согласно кивнул.
— Вижу, ваши проблемы с Талантом решились.
— Да, так и есть.
— Не поделитесь секретом?
В его глазах блестело любопытство учёного, нашедшего новый вид какого-нибудь бурундука.
— Увы, — я развёл руками, — это сложно объяснить. К тому же, боюсь мой личный опыт будет бесполезен для других. Не обижайтесь, Пётр Петрович, но я действительно не могу рассказать. Это…
— Не объясняйте, — он вздохнул и махнул рукой. — Личный опыт — сплошная экзистенция. Такие переживания — не тема для учёных исследований.
Он помолчал, разочарованно кусая губы.
— Кстати, — перевёл Добрятников тему, — вы правильно сделали, что пригласили Надворного Судью. Шарцберг хоть и немец, но человек правильный. Он даст вашим обидчикам укорот, не сомневайтесь.
— Надеюсь, Пётр Петрович, очень надеюсь. Он попросил меня подождать с поездкой в Муром. Мол, чтобы не возбуждать местное общество.
— О! Это он правильно сделал. Слишком много буйной молодёжи, готовой творить глупости. Наверняка вас бы ждал десяток вызовов на дуэль от миньонов Шереметева. И я даже не сомневаюсь, кто бы вышел из них победителем. Так что муромские чиновники облегчают себе жизнь. А через месяц непременно случится новый скандал и вы не будете в центре внимания.
Он сделал паузу и внезапно спросил:
— Константин Платонович, скажите как на духу, что с Александрой? Это всё блажь, или девочка…
— …может чего-то достичь. Способности у неё есть, прилежание тоже.
— Она действительно станет деланным магом?
— Станет, — я улыбнулся, видя беспокойство отца, — если вы хотите для неё такой судьбы.
Добрятников грустно улыбнулся в ответ:
— Я всегда потакал желаниям дочерей. Не могу противиться их просьбам. Так что, боюсь, от меня ничего не зависит.
— Не беспокойтесь, Пётр Петрович, я прослежу за Александрой. Если она будет такой же настойчивой, её ждёт замечательное будущее.
* * *
Праздник завершился уже за полночь. Как бы ни хорохорился Бобров, но рыжие девчонки его затанцевали. Добрятниковы всей толпой отправились ночевать в правое крыло, а я к себе в левое. Но перед этим я заглянул на кухню и тихонько взял бутылку шампанского и два фужера.
Поднялся на второй этаж и уже у своей комнаты заметил на другом конце коридора фигуру орки. Стоит себе такая у окна за кадкой с фикусом, смотрит задумчиво в окно.
— Татьяна?
— Да, Константин Платонович.
В её голосе послышался лёгкий смешок. А ведь она меня ждала, хитрюга.
— Зайдите ко мне, Татьяна.
Она вошла в мою комнату, закрыла дверь и повернула ключ в замке. Соблазнительно улыбнулась и спустила с плеча лямку сарафана.
— Татьяна, я вызвал вас не для этого, — я нахмурился и сделал рукой знак подойти ближе.
Орка смутилась, быстренько вернула лямку на место и мелкими шагами подбежала ко мне.
— Я в чём-то провинилась, Константин Платонович?
— Наоборот, Таня, совсем наоборот.
С Бобровым и Добрятниковыми я уже отпраздновал победу. Тришку, Прошку и остальных дворовых наградил за участие в сражении. С Настасьей Филипповной мы отдельно посидели, душевно поговорив. От подарка ключница принципиально отказалась, сказала, это её работа — поддерживать меня во всём. Осталась без награды одна только Татьяна. А ведь она уложила из «огнебоя» трёх опричников, и это только тех, которых я заметил. И против бастарда она дралась, давая мне возможность прийти в себя. Так что сегодня будет ей маленький сюрприз.
Я взял бутылку шампанского, открыл с громким хлопком и налил в два фужера. Один подал девушке, другой поднял сам.
— За тебя, Таня. Самую лучшую мою помощницу!
Глава 27 — Крукодиловка
Орка потупила взгляд, а по её щекам разлился тёмно-зелёный румянец.
— Константин Платонович, я ничего особенного не сделала.
— Мне виднее. За тебя!
Я стукнул бокалом о бокал, чтобы они звякнули, и пригубил. Танька несколько секунд раздумывала, а потом осторожно отпила глоток.
— Ой, пузырики!
Она хихикнула, стрельнула в меня глазами и осушила бокал до дна. Ох, чудо ты моё деревенское! Пузырики, это же надо додуматься. Ничего, я ещё сделаю из тебя что-нибудь путное. Такую красоту грех зарывать на хозяйственных работах, тем более ум у неё гораздо живей, чем у многих студентов Сорбонны. Знать бы ещё, как именно вывести её «в люди».
На столе у меня была заготовлена жестяная баночка, расписанная цветочным узором. Я протянул её орке.
— Возьми, это тебе.
— Ой, какая красивая! Правда, мне?
— Открой.
Девушка осторожно, будто боясь спугнуть чудо, сдвинула крышку.
— Пахнет! Что это, Константин Платонович?
— Цукаты. Попробуй, не бойся.
Я наблюдал, как она берёт кусочек, нюхает, кладёт в рот. И как по лицу пробегает целая гамма эмоций — от удивления до восхищения. Как она зажмуривается от удовольствия и замирает на секунду от переполняющих чувств.
— Всё мне, да?
Танька прижала коробочку к груди, будто боясь, что я отниму её.
— Тебе, всё до последнего кусочка.
Есть у меня тайный грешок — люблю цукаты до одури. В Париже эта страсть иногда доводила меня до безденежья. Собственно, эту баночку я оттуда и привёз, собираясь растянуть лакомство подольше. Но для Танюшки не жалко, честное слово.
— Ещё шампанского?
— Угу.
Второй бокал она выпила медленно, смакуя напиток.
— А теперь главный подарок. Я хочу дать тебе вольную.
Глаза орки округлились. Мгновение она смотрела на меня ошарашенным взглядом, а потом внезапно бухнулась на колени.
