Это самое уложение я нашёл в библиотеке у дяди. Хороший такой свод законов, иногда называемый “Судебник”, составленный при Алексеи Тишайшем. И параграф, который я процитировал Александре, конечно, устарел, но формально ещё действовал. По факту, статью уже давно не применяли.
— Как думаете, сударыня, распространяется описание на ваш случай?
Александра побелела. Минуту она разглядывала меня с ужасом, а потом гордо выпрямилась и поджала губы.
— Её не наказывайте, здесь только моя вина. Не подумала о последствиях, Константин Платонович, простите.
Я кивнул — молодец Сашка, достойно себя ведёт под ударом.
— Идите обе за мной.
Таня, тоже испуганная, засеменила за Александрой. А та гордо вышагивала по моим следам, будто собираясь на плаху.
Мы спустились на первый этаж, прошли через гостиную и в столовой наткнулись на Настасью Филипповну.
— Костенька! — ахнула ключница, увидев лица девушек. — Случилось что-то? Ты, главное, не нервничай. Я сейчас чаю принесу, или нет, настоечки лучше. Выпьешь, закусишь, остынешь. Сгоряча ничего решать не надо, лишнее это. А ежели девицы провинились, так на такой случай я розги принесу. Пару раз по седалищам надаёшь, так сразу до головы дойдёт, не будут в другой раз баловаться.
Я чуть не заржал в голос от такого предложения, но сдержался и серьёзно ответил:
— Погодите, не надо настойки. Всё уже решено. Таня, подойди сюда.
Орка, напряжённая, как пружина, подбежала и остановилась на расстоянии вытянутой руки.
— Настасья Филипповна, в нашей Тане неожиданно открылся талант деланного мага. Посему, я беру её в ученицы.
Рыжая подавилась воздухом и закашлялась.
— С этого момента у неё должен быть соответствующий статус в нашем доме. Выделите ей, пожалуйста, комнату, место за столом и освободите от других обязанностей. Всё своё время она будет тратить на обучение и помощь мне. Никаких других дел ей поручать нельзя.
Ключница хитро усмехнулась.
— Сделаю, Костенька. Невелика сложность.
— А вы, Александра, — я поманил рыжую поближе, — поможете Тане правильно одеться, научите этикету и поведению. Кроме того, за необдуманный поступок и непозволительный для мага гнев вы займётесь её образованием. Грамота, чистописание и арифметика.
— Константин Платонович!
— Вы владеете этими предметами? Я так и думал. И за её успехи я спрошу именно с вас, так что, будьте любезны, подойдите со всем старанием.
Я обвёл взглядом девиц, обалдевших от такого поворота, и кивнул.
— Можете начинать, я вас больше не задерживаю.
Александра сверкнула зелёными глазами, схватила Таню за руку и потащила из комнаты.
— Эк ты завернул, Костенька, — Настасья Филипповна покачала головой. — Уж и не думала, что так удивиться могу.
— Приходится, Настасья Филипповна. С этими девицами как уж на сковородке — всё время выкручиваться надо.
— На то они и девицы, — ключница рассмеялась, — чтобы мужчины не скучали. Но ты молодец, Таньку так хитро к себе придвинул, прямо интрига настоящая.
Она помолчала мгновение и добавила:
— Быстро “растёт в чинах” Танюшка, ох и быстро. Эдак через пару лет ты её графиней сделаешь.
— Будет хорошо себя вести — сделаю.
Ключница посмотрела на меня слегка ошарашенно и, кажется, не поняла, что это шутка.
— Настасья Филипповна, я хотел вас попросить.
— Да, Костенька?
— По возможности приглядывайте за Таней: она должна научиться держать себя как дворянка. Ходить, смотреть, говорить, ну вы понимаете. Если в ней будут узнавать крестьянку, могут возникнуть сложности.
— Не беспокойся! Она девка умная, разберётся.
— Возможно. Только каждый раз, как увидите у неё деревенские замашки, строго выговаривайте, чтобы напрочь вытравить.
— Присмотрю, дело не хитрое. Чаю хочешь?
— А не откажусь.
Чаёвничать мы сели в небольшой комнатке рядом с кухней, эдакий рабочий кабинет Настасьи Филипповны. Здесь на полках во всю стену она держала запас специй, журналы расходов, связки трав под потолком, расписки должников в шкатулке, коробки со старыми бумагами, связки ключей от всех замков в доме, бесчисленные бутылочки, свёртки, мотки ниток, бочонок с рябиновкой и другие нужные в ведении хозяйства мелочи.
Мы сели возле окна у столика, и ключница между делом стала рассказывать сплетни о соседях. Кто где женился, рождался, ругался и умирал — обычная провинциальная жизнь, в которую я слегка не вписывался.
— Костенька, глянь, — Настасья Филипповна показала на открытое окно, — а что там у нас происходит? Кажется, убивать кого-то собираются.
Я не успел даже повернуться, как снаружи громыхнул огненный всполох и зазвенели стёкла в рамах. Ах ты ж, как не вовремя!
Анубис отозвался без промедления: влил эфир в защитную татуировку на груди и тут же подал мне силу для атакующего заклятья. Сейчас разберёмся, кто здесь безобразия устраивает!
Глава 23 — Орлы и куры
Я готов был разнести на клочки любого, посмевшего вторгнуться в усадьбу. Вот только никого чужого во дворе не было: у парадного входа сцепились Диего и мёртвый поручик.
Впрочем, “сцепились” — это образно сказано, на деле испанка стояла на месте и швырялась магией в бодро бегающего покойника. Киж, слегка пританцовывая, уворачивался от всполохов и молний, при этом успевая ещё и выкрикивать:
— Сударыня, я в восхищении! Вы просто обворожительны в гневе. Ап!
Мимо головы поручика просвистела ледяная стрела, и он сделал жест, словно снимает шляпу.
— Отличный выстрел! Вы почти попали, моя дорогая. Попробуете ещё раз?
На испанку было страшно смотреть. От каждого словесного выпада она натурально впадала в бешенство. Что совсем не увеличивало точность бросков.
— Ах, моя милая донья! Вы позволите вас так называть? Можете повторить тот прекрасный всполох? В его свете вы были особенно хороши!
Диего зарычала и выпалила целую серию всполохов, будто дала по Кижу очередь из пулемёта.
Поручик ушёл от вспышек длинным красивым перекатом в сторону, вскочил и раскланялся.
— О прекраснейшая донья, неужели я вам настолько несимпатичен? Могли бы прямо об этом сказать, и мы расстались бы добрыми друзь…
Бумс! Бумс! В ход пошла “тяжёлая артиллерия” — удары чистым раскалённым эфиром, разогнанным до ужасающей скорости. Такой фокус превратит в кровавую котлету даже слона.
На месте, где стоял мертвец, поднялся фонтан земли и песка.
— Ха! — испанка вскинула руку, показывая оскорбительный жест. — Vete tomar рог culo!
