Она тараторила обо всём и сразу, разбрасывая слова, как хлебные крошки птицам, — горстями, не жалея и добавляя ещё и ещё.
— Вы Сашку ругаете, когда она плохо учится? Меня мама ругает, говорит, что приличные девицы должны уметь читать, писать и считать. Чтобы вести хозяйство, как мама делает, пока папа на диване умные мысли думает. А я вот легла на этот диван, и мне подумалось, что вести хозяйство очень скучно. Считать, записывать в тетрадку, приказывать, какой ужин делать, и вышивать. Правда же скучно? Дядя Костя, а у вас думательный диван есть или вы сам по себе умный? Я вот сама по себе, у меня и без дивана мысли хорошие. А где ваш Мурзилка? Я ему вкусный кусочек привезла. Вам не стала ничего брать, мама говорит, что вас лучше, чем у нас, кормят. А Мурзилке привезла, он мне спасибательно урчит, когда я ему гостинцы привожу. А вам урчит?
Тут она увидела Мурзилку, важно выходящего из-за кузницы. Я ей стал сразу не интересен, и девочка умчалась к коту.
— Добрый день, Константин Платонович.
Я пожал руку Добрятникову.
— Здравствуйте, Пётр Петрович. Как ваши дела?
— Спасибо, вашими молитвами. Жена вам привет передаёт, волнуется, не слишком ли утруждает вас Александра.
— Скорее, — мне захотелось рассмеяться, — я её утруждаю. Заставляю работать, не покладая рук.
— Очень хорошо! Это полезно для молодой девушки. Константин Платонович, а я ведь к вам по делу.
— Тогда пройдёмте в кабинет и поговорим.
— Нет, нет, — Добрятников замахал руками, — этого совершенно не требуется. Дело скорее приятное и совершенно не секретное.
— Может, тогда отобедаете с нами? Заодно и поговорим.
Но зайти в дом мы не успели. Я мазнул взглядом за плечом Добрятникова и поперхнулся. По дороге от леса к усадьбе двигались карета и два экипажа, гружёные багажом. Вот! Примета сбывается, причём в тройном размере.
Добрятников тоже обернулся и увидел внезапных визитёров.
— Я не вовремя? Вы кого-то ждёте?
— Нет, Пётр Петрович, не жду.
Не прошло и десяти минут, кортеж въехал во двор и остановился напротив крыльца. С козел спрыгнул лакей и распахнул дверь.
— Марья Алексевна!
Я поспешил к карете и подал старой княгине руку.
— Костя, милый, ужасно рада тебя видеть.
— Я тоже, я тоже, Марья Алексевна.
— Соскучилась по тебе, мой дорогой. Решила приехать, нанести визит, так сказать. Не выгонишь?
— Да что вы говорите, Марья Алексевна! Я даже буду настаивать, чтобы вы погостили.
— Княгиня, рад видеть вас в здравии, — к нам подошёл Добрятников. Согнулся в поклоне, и Марья Алексевна протянула ему руку для поцелуя.
— А, Петя, всё такой же рыжий. Как супруга, дочки?
— Благодарю, Марья Алексевна, всё замечательно.
Княгиня обернулась к карете. Рядом с ней появились два орка-мордоворота — носы перебиты, рожи бандитские, ливреи чуть не лопаются от мышц, на поясах дубинки.
— Это мои телохранители, Костя. Опасно пожилой женщине ездить по лесам в одиночестве, — пояснила княгиня и махнула мордоворотам рукой. — Разгружайте, мальчики!
— Кхм, — кто-то сердито кашлянул за спиной.
Мы с княгиней повернулись одновременно. На крыльце стояла Настасья Филипповна, уперев руки в бока, и смотрела с сердитым прищуром.
— Ты гляди-ка, кто к нам приехал, а!
Ёшки-матрёшки, только скандала и не хватало. А ведь с них станется сцепиться прямо здесь — тётки-то с характером, даже мне не чета. И я не уверен, что Талант даст княгине решительное преимущество против старой орки. Кто знает, каким фокусам обучил её дядя? А ведь ещё есть телохранители, и если они вмешаются… Я покосился на мордоворотов — орки медленно пятились, явно собираясь укрыться за каретой. Ладно, их можно сбросить со счетов, но всё равно, перспектива разнимать княгиню и ключницу меня не радовала. Интересно, если они устроят разборки, останется цела усадьба? Я, знаете ли, к ней привык уже, не хотелось бы заново отстраиваться.
Я не успел среагировать — Марья Алексевна быстрым шагом устремилась к ключнице. Взлетела по ступенькам и оказалась с ней лицом к лицу.
— Настенька! — княгиня порывисто обняла орку. — Прости меня, дуру старую! Виноватая я перед тобой! Кругом виноватая!
— Марьюшка! — заголосила Настасья Филипповна. — И ты меня прости! Не хотела я!
Мы с Добрятниковым, не сговариваясь, отвернулись, чтобы не чувствовать себя подглядывающими за двумя плачущими женщинами. Впрочем, продолжалось это недолго, и уже через пару минут Настасья Филипповна увела княгиню в дом.
— Может, — я покосился на Добрятникова, — по рюмке рябиновки? Для аппетита.
— А знаете, не откажусь, Константин Платонович, — отец моей ученицы вздохнул с облегчением, — не откажусь. После такой сцены не грех и употребить.
В этом я был полностью с ним согласен, совершенно не грех.
Глава 30 — Гептадекаэдр
Обедать сели поздно. Настасья Филипповна и Марья Алексевна долго обсуждали что-то приватно, но в конце концов вышли в гостиную чуть ли не под ручку. По всему выходило, что они простили друг другу прошлые обиды. Вот и чудненько, очень рад за них.
— Костя, ты бы знал, — княгиня сидела рядом со мной и больше говорила, чем ела, — как в Муроме без тебя скучно стало. Ты уехал, и опять сплошное болото, только лягушки по кочкам квакают.
— Это вы образно или имеете в виду кого-то конкретного?
Она рассмеялась.
— И то и другое. Скучно, тоска смертная, сплошные сплетни: кто на кого и как посмотрел да кому глазки строили. Только что пропавшую корову не обсуждают. Нет, до твоих “канделябров” им как до Петербурга. Я как бумаги от тебя получила, махнула рукой на всё и поехала в гости.
— Мы всегда рады вас видеть, Марья Алексевна. Мой дом открыт для вас в любое время.
Княгиня улыбнулась и окинула взглядом сидящих за столом.
— Компанию ты приятную подобрал, Костя, всемерно одобряю, — она наклонилась ко мне, перешла на шёпот и подбородком указала на Таню. — Вижу, ты девочку свою приблизил. Правильно, такую красоту грех не поднять с земли.
— У Тани есть способности к деланной магии, я взял её в ученицы.
— Молодец! Так и надо, тебе нужно больше помощников. А вон тот, как его, Киж, вроде, он кто? По выправке военный, но без мундира. Выгнали из армии? Или по ранению в отставку ушёл? Что-то есть в нём подозрительное: сам вроде весёлый, бодрый, а глаза холодные, будто у мертвеца.
— Вы очень наблюдательны, Марья Алексевна, и совершенно правы. Киж давно мёртв, в прямом смысле этого слова.
Княгиня удивлённо подняла бровь.
