— Да ты поэт, Дмитрий Иванович. Не пробовал стихи писать?
Киж пожал плечами.
— Мёртвый поэт хорош только для бледных барышень и критиков. Первые воображают о нём, каждая на свой вкус, а вторые ищут в стихах скрытые смыслы, которые сами же и выдумывают. Представьте, что будет, если я приду к ним лично? И тех и других хватит удар от такого поворота. Так что для всеобщего спокойствия не стоит мне писать стихов.
Бобров заржал во весь голос.
— Да уж, критики с тобой точно встречи не переживут.
Так мы и ехали, подшучивая друг над другом. Сначала в трактир выпить кофия, а затем к Донскому монастырю.
* * *
К месту дуэли мы подъехали одновременно с моим противником. Рожа у Салтыкова была слегка опухшая, походка нетвёрдая, а под глазами темнели круги. Нет, не доведёт его до добра разгульная жизнь, точно не доведёт. Вместе с ним из экипажа выскочило четверо сопровождающих. Не многовато ли народу он притащил на дуэль?
— Господа!
Усатый офицер, секундант противника, подошёл к нашей компании.
— Доброе утро, господа.
— Доброе, — я кивнул. — Ваш друг не одумался и по-прежнему хочет драться?
— Если вы готовы принести ему извинения, — офицер криво ухмыльнулся, — он милостиво простит вас, как и положено настоящему дворянину.
— Нет, благодарю, пусть оставит своё “прости” для кого-нибудь другого.
Офицер хмыкнул. Было видно, что он желает смотреть на схватку, а не содействовать примирению.
— Нужно отмерить дистанцию, — он обратился к Боброву, — тридцать шагов.
Они ушли выставлять барьеры, а Киж разом стал серьёзным и разглядывал троих дворян, о чём-то шептавшихся с Салтыковым.
— Не нравится мне эта компания. — Мертвец проверил, как выходит палаш из ножен и сделал злое лицо. — Как бы не задумали подлость.
— Не думаю. Это нарушение законов чести, их ославят на всю Москву.
Мертвец пожал плечами и продолжил буравить взглядом свиту Салтыкова. Свита в ответ тоже зыркала на нас и о чём-то переговаривалась.
Кижу надоело играть в гляделки. Он вытащил палаш, встряхнул кистью, изобразил клинком несколько восьмёрок, пару молниеносных выпадов, а затем провёл атаку на невидимого противника. Сталь со свистом рассекала воздух, мелькая так, что были видны только призрачные полукружья.
Так же резко, как начал демонстрацию, Киж бросил палаш в ножны и вернулся ко мне. Похоже, разминка мертвеца произвела на Салтыкова и его подручных впечатление. Они как-то разом потухли и демонстративно отвернулись. Вот и ладушки, пусть знают наших.
Секунданты мерили шагами землю, отсчитывая дистанцию, Киж изображал гордую статую, а я разглядывал будущее поле боя. Открытая полянка, деревья по краям, с одной стороны высятся монастырские стены. Вроде ничего особенного, но меня кольнуло в сердце смутное чувство тревоги. Что-то в этом виде было не так. Я ещё раз прошёлся взглядом. Полянка, стены, деревья. Стены, точно же! Я моргнул и уставился на них с удивлением. Да, прав был Бобров — их не возьмёт магия. Во всю высоту они были покрыты отвращающими Знаками. Такими огромными, что их наверняка рисовали middle wand’ом. Где же неведомые строители взяли такого умельца?
— Господа! Прошу подойти!
Усатый с Бобровым отмерили нужное расстояние, воткнув в землю вместо барьеров сабли, и теперь звали нас.
— Господа, это ваш последний шанс решить дело миром, — предложил Бобров, — чтобы…
— Не может быть и речи, — Салтыков посмотрел на меня с бешеной ненавистью. — Я должен объяснить этому… деревенщине, как надо вести себя при встрече с дворянином.
— Пётр, что это булькает? — я демонстративно огляделся по сторонам. — Нужник где-то переполнился?
— Вижу, — офицер нервно дёрнул усами, — примирение невозможно. Что же, правила просты: дуэль на Талантах, до падения на землю одного из вас. Имеете право использовать любые заклятья, какие сможете. Сходиться по команде. Вопросы есть? Тогда к барьеру, господа.
Салтыков подался вперёд и громким шепотом произнёс:
— Я тебя заморожу, смерд, чтобы ты случайно не упал. А потом буду отрывать тебе руки-ноги по одной и слушать, как ты умоляешь о пощаде.
— Скажи, — я заглянул ему в глаза, — откуда такая жестокость? Тебя мать в детстве порола? Ставила в угол на горох?
Он побагровел, резко развернулся и, не отвечая, пошёл на позицию. Понятно, значит, я угадал верно — дурное жестокое воспитание и мать-деспот. Впрочем, разбираться в потёмках души Салтыкова я не собирался, мне сейчас надо его прищучить физически.
* * *
Я стоял у воткнутой в землю сабли и настраивался на бой. Взвинтил Анубиса, расслабился и смотрел прямо на противника. Боковым зрением я заметил, как секунданты отошли подальше. Бобров достал белый платок и поднял вверх.
— Сходитесь!
Платок медленно полетел вниз. Чёрт! Сердце глухо бухнуло в груди, Анубис зарычал, и я пошёл вперёд.
Салтыков не сомневался в себе. Шёл не торопясь, злобно скалясь и поднимая руку для атаки. Было видно, что он не считает меня серьёзным противником. Ну да, кто я такой для него? Помещик из глухой провинции, какой-то безвестный самоуверенный прыщ, загородивший ему дорогу. А он — известный дуэлянт с десятками побед, укладывавший на лопатки даже боевых офицеров. Салтыков ни разу не проигрывал и не сомневался в себе. Наоборот, хотел подойти поближе, чтобы разделать меня под орех одним махом.
Глядя на самоуверенную рожу Салтыкова, мне в голову пришла мысль: а как насчёт Знака? Хорошего такого Знака силы, например. Противник ведь не ожидает такого, правда? Вот и собью его с толку для начала.
Мне не требовалось доставать small wand или поднимать руку. Достаточно было послать образ Знака Анубису и указать на правую ладонь. В тот же момент под пальцами я почувствовал раскалённый эфир и метнул Знак “от бедра”, не прицеливаясь.
— А-а-а!
Ёшки матрёшки! Он ведь и правда не ожидал. Знак за секунду пролетел разделявшие нас двадцать шагов и шарахнул Салтыкова по ногам.
— У-у-у!
Он рухнул на землю как подкошенный, лицом прямо в сырую землю. Завывая, перевернулся на спину, попытался сесть, но только заорал ещё сильнее. Даже со своего места мне было видно — ноги моего противника сломаны. Колени вывернуты назад, а голени сгибаются там, где нет суставов.
Что, и это всё?! И это известный дуэлянт? Один Знак, ёшки матрёшки! Один Знак, и всё? И это поединок? Тьфу! Мне даже обидно стало, что не получилось нормальной драки.
К Салтыкову подбежали секунданты. Несколько минут хлопотали над ним, а затем усатый махнул свите.
— Быстро! Зовите монахов с носилками! И врача!
Один из них помчался к воротам монастыря, а двое других двинулись ко мне. Судя по лицам, добра они мне не желали.
