— Слушаю ваше предложение внимательно.
Я улыбнулся ей открыто и спокойно. Это мы ещё посмотрим, что она там напридумывала. Ни под какую грязную работу, интриги и прочие пакости я подписываться не собираюсь.
Княжна улыбнулась в ответ, немного нервно.
— Двадцать лет назад придворный маг австрийской императрицы Елизаветы Вольфенбюттельской сделал для неё специальное кресло на колёсах. Вроде маленького экипажа, в который впрягали особую механическую лошадь. Маленькую, размером с пони. Императрица с трудом ходила и часто пользовалась этим креслом.
— И вы хотите…
— Чтобы вы повторили это изобретение. Только лошадь пусть будет ещё меньше, размером с собаку. У меня, знаете ли, не дворец, а обычный особняк.
Она облизнула губы.
— А взамен я отдам вам дневники Иоганна Бернулли.
От удивления я закашлялся.
— Дневники? Того самого? Великого механика и деланного мага?
— Да, того самого, отца Даниила Бернулли, ректора Базельского университета — княжна усмехнулась. — Не оригиналы, естественно, а копии. Очень хорошие копии.
— Но ведь сын никогда не разрешал…
— Их сняли тайно, подкупив слугу.
— Почему вы не заказали такое кресло в Европе?
Губы княжны сердито сжались.
— Вы думаете, я не пробовала? Они все отказались! Сделать кресло для калеки ниже их достоинства, видите ли. А маленькая лошадка — повод для насмешек!
Девушка ударила кулаком по подлокотнику.
— Скоты! Две трети даже не удосужились ответить на мои письма. А из ответивших одна половина посмеялась, а другая запросила несусветные суммы. Триста тысяч талеров золотом!
На глазах княжны выступили злые слёзы.
— Никто не захотел мне помочь! Никто!
Не скатиться в истерику ей неожиданно помогла Таня. Она подошла к княжне, присела рядом на корточки, погладила по руке и протянула платок.
— Не плачьте, Тамара Георгиевна. Всё будет хорошо, Константин Платонович вам поможет. Честное слово, он настоящий волшебник, он всё может!
Княжна яростно сверкнула на неё глазами, но не сказала ни слова и не стала отталкивать.
Я сложил руки перед собой, смотрел на девушку и думал. Про дневники Бернулли ходили самые разные слухи: от описания тайных Знаков, до секрета философского камня. Впрочем, сын великого механика, сам известный учёный, объявил, что в дневниках только личные сведения, и отказался их демонстрировать. Если это не подделка, наверняка там найдётся много интересного. Впрочем, для меня дневники не сильно важны.
Сделать для несчастной калеки средство передвижения не так уж и сложно. Нет, никакой маленькой лошади, это несусветная глупость. Есть идеи интереснее и гораздо легче реализуемые. Вот только крылся в них один неприятный подводный камень. С помощью Знаков и Печатей невозможно сделать “мотор”, вращающий колёса. Сколько ни пытались придумать связки для этого, ничего не получилось. Зато у меня была на примете забавная идейка, подсмотренная у кого-то из сорбоннских профессоров.
— Константин Платонович, так вы…
— Я помогу вам. Причём сделаю это сегодня же.
Княжна захлопала глазами.
— Таня, позови носильщиков Тамары Георгиевны и проводи её в компанию к Марье Алексевне, — я встал. — Надеюсь, вам понравится компания моих домочадцев.
— Я не хо…
— Тамара Георгиевна, мне понадобится ваше кресло. Но внизу есть отличный диван, уверен, вам будет на нём удобно.
Княжна собралась было возразить. Но, строго посмотрев на неё, я дал понять — хочет помощи, пусть слушается. Так что она насупилась, но кивнула.
Через десять минут орки-носильщики внесли княжну в “ателье” и осторожно пересадили на диван. Она сердито и настороженно смотрела на окруживших её женщин, будто дикая кошка.
Я шепнул пару слов Марье Алексевне, жестом приказал носильщикам нести кресло за мной и пошёл в кузницу.
* * *
Прохор с радостью ухватился за возможность соорудить новый механизм.
— Колёса возьмём те, от сломанных дрожек.
— Точно, барин, — кузнец важно кивнул, — по размеру как раз.
— Передние надо ставить маленькие, вот такого размера, поворачивающиеся.
На фанерном щите я мелом изобразил чертёж.
— Здесь протянем вот такую штуку.
— Металлический пруток?
— Точно. И согнуть его, как нарисовал.
Мы подробно обсудили с Прохором конструкцию, и он взялся за дело. А я вернулся к себе в кабинет, чтобы обдумать магическую часть.
Движитель я сделал на основе хрустальной призмы. Пришлось разорить один из “лошадиных” комплектов, но для хорошего человека не жалко. Схему движения я вычертил по наитию, а над “входящим” задумался. Какой должен быть орган управления инвалидной коляски? Ручка? Джойстик? Руль? Нет, с ними придётся выписывать сложные связки, а отзываться они станут плохо. Надо что-то проще, и в то же время интуитивно понятное. Чтобы раз — и кресло покатилось…
Идея пришла в голову внезапно. Покатилась! Я выскочил из кабинета и помчался в правое крыло. В самом конце коридора располагалась “курительная” — просторная комната с креслами и бильярдным столом. Курить здесь было некому, а вот Киж с Бобровым иногда стучали шарами. Мертвец регулярно проигрывал, ругался и грозился взять реванш. Я схватил один из бильярдных шаров и поспешил обратно. Простите, друзья, но вам придётся обходиться без него.
Над шаром я провёл долгую кропотливую операцию — нанёс на поверхность множество мелких Знаков. Однако, магический колобок получился! Если смотреть на него магическим зрением, шар казался древним ужасным артефактом. Хотя ничего опасного в нём не было.
Я вернулся в кузницу, но рановато. Прохор всё ещё возился с креслом, устанавливая колёса и налаживая механизм под сиденьем. Честно говоря, конструкция вышла смешная — ось больших колёс была хитро изогнута, чтобы получилось две “педали”. И крутить их должны две небольшие механические ноги.
Мне стало грустно: не видать этому миру ни нормальных паровозов, ни гоночных болидов. Паровые машины и двигатели внутреннего сгорания всегда будут проигрывать магическим движителям, и их просто не изобретут. Разве как диковинку, не более. А деланной магией гораздо проще создавать шагающие машины. Так что готов поспорить: первые аналоги паровозов в этом мире будут громадными шагоходами без колёс.
— Готово, барин!
Прохор вытер руки от смазки ветошью. Он довольно щурился, разглядывая дело своих рук.
— Вот здесь, в подлокотнике, прорежь отверстие под этот шар.
— Дырку-то?
— Отверстие, Прохор. Дырка, это когда карман порвался, а здесь отверстие.
