Внезапно до меня дошло. Возможно, не без помощи самого осколка, который как ни крути, а часть Сеятеля и вполне способен заронить ценную мысль в сознание безбожно тупящего сувайвора. И мысль эта была такая: требовалось впустить его в себя. Физически. Только в этом случае у меня появится шанс. У всех нас. И думать некогда: по безумно искаженному лицу Ари видно, что схватку с волей Паука она проигрывает и сейчас загремят выстрелы. Поэтому первый инстинктивный протест: «Пустить в себя частицу Сеятеля?! Да ни за что на свете!» был тут же подавлен следующей отрезвляющей мыслью: «Значит, всем конец. Ты этого хочешь, чистоплюй?» И тогда я сказал осколку «да».
Если я до этого думал, что испытываю острую боль, то теперь понял, насколько ошибался. Грудь мою словно принялись раздирать ледяные когти, а остро заточенный кусок космического посланца вонзился в меня и принялся погружаться внутрь моего тела, становясь с ним единым целым, растворяясь во мне. Меня корежило от дикой боли, но при этом паралич стал отпускать, видимо, по принципу «клин клином вышибают». Ари, вернее тот, кто вторгся в ее сознание, увидев мое исказившееся лицо, несколько секунд пытался понять, что со мной происходит. А когда он это понял, последний внутренний барьер Измененной пал, и она направила ружье прямо мне в голову.
Но я, находясь в симбиозе с осколком, все же сумел ее опередить. Собственно, так и не понял, что именно я… мы сделали. Просто сумерки пронзила ослепительная вспышка, которая сразу разорвала оковы паралича и шарахнула энергетическим ударом по Ари и пустоглазым. Последние просто повалились мешками на землю, словно кто-то отрубил им питание, и остались лежать в беспамятстве. Ари же… С ней было хуже. Намного хуже. Осколок во мне расставлял приоритеты. В Ари сидел главный враг, от нее исходила смертельная угроза, и стояла она совсем рядом, а стало быть, львиная доля убийственного импульса досталась ей. Измененная рухнула как подкошенная, выглядя так, будто упала с большой высоты. В ней, похоже, не осталось ничего целого – ни косточки, ни органа.
Мы с Ритой медленно поднялись, а Игорь с гортанным криком, напоминающим смесь рыка, стона и рыдания, бросился к Ари, взял в ладони ее окровавленное лицо, из которого стремительно уходила жизнь. Я услышал слабый хрип и бульканье, словно агонизирующая «глушилка» пыталась что-то сказать. В любом случае узнать это нам было уже не суждено: потянуло сквозняком и химическим запахом, и из возникшей перед нами пространственной аномалии шагнул высокий блондин с полными зеленой мути глазами. От него веяло необоримой, безжалостной мощью.
Паук удостоил нас личной аудиенции.
* * *
Паук отвлекся! С ума сойти! Причем отвлекся капитально, так, что его хватало лишь на то, чтобы контролировать свою сеть, но никак не следить за тем, что делает пленник. Он даже не заметил, что Глебу удалось чуть-чуть высвободиться. Что бы там, снаружи, ни происходило, для Паука это было очень серьезно. Но как ни странно, Глеба сейчас занимало не столько собственное освобождение, сколько возможность воспользоваться своим шансом и пообщаться с Сеятелем.
Мальчик отдался на волю своего чутья и позволил своему внутреннему помощнику самому решать, как разговаривать с чужаком. Глеб собирался привнести в этот разговор только свои эмоции и главную мысль: Паук – враг и для Сеятеля тоже, его нужно остановить, иначе плохо будет всем.
Мальчик не очень понимал, что происходит и как именно его внутренний помощник общается с Сеятелем, но неожиданно ощутил, что от могущественного пришельца что-то исходит в ответ, какой-то отклик. Мыслеобразы Сеятеля поначалу были непонятны Глебу, но он ощутил их окраску: она вроде как была благоприятной, одобрительной. Получается, Сеятель понял, что хотел сказать ему мальчик, и принял это. Значит, можно рискнуть. И Глеб, внутренне замирая, отправил просьбу освободить его и наказать Паука. Помощник мальчика каким-то хитрым образом перевел этот эмоциональный посыл Глеба в понятные Сеятелю мыслеобразы. На сей раз чужак «завис» на более долгий срок, и когда мальчик уже решил, что тот не ответит или откажет, вокруг него забурлила энергия. Глеба вдруг прострелила острая боль, но в следующий миг сковывающая его сеть Паука пропала, и реальный мир внезапно и резко вернулся к Глебу.
Волнующееся море, холодный ветер, слабая морось, постепенно превращающаяся в полноценный дождь, низкие деревянные домишки вокруг, сосны с елями чуть поодаль. Все это после долгого пребывания непонятно где просто ошеломило Глеба, а ослабшие от длительной неподвижности мышцы ног не удержали мальчика, и он упал, ссадив ладони до крови об острые камни. Как ни странно, эта новая боль даже помогла Глебу: перемена была слишком сильной, и мутящееся сознание готово было уже покинуть мальчика, но боль удержала его по эту сторону границы между реальным миром и небытием. Более того: он ощутил, что где-то неподалеку бушует самая настоящая энергетическая буря. Кто-то с кем-то сражается. Глеб сразу узнал ядовито-безжалостную энергию Паука, затем безмерно чуждую и холодную Силу Сеятеля, а еще… еще…
– Папа!!!
* * *
Паук атаковал с ходу, не раздумывая. Нас троих вновь сковало. Да что ж такое-то?! Но на сей раз это были уже не пустоглазые, уязвимые перед Силой Источника, а их создатель. Он, разумеется, сразу понял, в ком и в чем главная проблема – во мне и в осколке в моем теле, и потому первой его мишенью стал именно я. Конечно же, тут расклад получился совсем иной: Паук был способен на равных потягаться и с целым Источником, что уж говорить о его осколке. Да и осколок этот основательно выложился в предыдущей схватке с пустоглазыми и одержимой. Меня скрючило почище, чем когда осколок проникал в мое тело. Боль была адская – какой там сувайворский иммунитет? Не здесь и не против такого врага. Забыть о нем. Могучая Сила доминанта Измененных мертвой хваткой сжала осколок и начала вытаскивать его из меня. Это было все равно что вырывать из организма печень или легкие – осколок уже стал частью моего тела. И не приходилось сомневаться: если Паук его вытащит, я умру. Я отчаянно сопротивлялся и на ментальном, и на энергетическом уровне, но мы были в разных весовых категориях. Присутствие здесь Игоря и Риты, к сожалению, никак не влияло на расклад сил: их доминант пока просто парализовал, а меня убивал. Не очень быстро, но неотвратимо. А потом и за них возьмется…
Моя агония была столь мучительной, что я не сразу заметил, в какой момент все изменилось. Боль чуть-чуть ослабла… затем еще чуть-чуть и еще… А дальше и паралич начал чуть отпускать. Багровая пелена, затянувшая было мои глаза, тоже постепенно делалась прозрачнее… Но главное – ко мне вернулось особое восприятие, и я ощутил присутствие еще одной могучей сущности – Источника! Вот только он, как ни удивительно, атаковал не нас, а Паука! Я понятия не имел, что могло послужить причиной такой странности, да это, в общем, и не имело значения: главное – расклад сил резко изменился в нашу пользу.
Паук застыл со странно искаженным лицом и с судорожно сжатыми кулаками. Гарантированно выигранный бой с двумя сувайворами и «лояльной» внезапно превратился в схватку не на жизнь, а на смерть, когда у него открылся второй фронт – с Источником. Однако Паук держался. Я вытаращил глаза от изумления: неужели это возможно?! Но через несколько секунд понял, в чем дело: доминант Измененных, создатель чудовищ, словно мегавампир тянул жизнь из всех своих порождений на этом острове, которых наверняка было немало. Я полагал, что все население Итурупа превратилось в пустоглазых или в кого-то в этом роде. А это огромная Сила! И мне стало ясно: если ничего не предпринять, этот гад уделает нас всех, включая Источник.
