– Зачем?
– Катализатор усилит собственные способности вашей жены, но она у вас – пьющая жизнь. Конечно, зов крови должен сыграть роль, и, возможно, через эгрегор ей удастся достучаться до сына. Но с его «антирадаром»… не факт. Кровь псионика даст ей профильные способности для зова на расстоянии. В сочетании с катализатором это даст больший эффект и…
– Стоп, док! – Во мне волной поднялась тревога. – Так мы не договаривались! В организме «лояльных», насколько я знаю, еще ни разу не пытались сочетать различные особые таланты. А что, если она не выдержит?
– Выдержит! – уверенно заявил Эдуард. – Она девять месяцев носила уникального ребенка. Вашего ребенка. Эта беременность не только сняла с нее зависимость от вакцины, но и несколько расширила ее возможности и увеличила стойкость организма. – Видя недоверие в моих глазах, научник заговорил быстрее, словно торопясь выложить свои аргументы до того, как я скажу или сделаю что-нибудь… лишнее: – Я не просто так это утверждаю. Мы провели несколько биологических тестов. Конечно, кровь еще одного Измененного – дополнительный осложняющий фактор, но мы будем настороже, да и антинова при нас. Видите вон те пластинки на кончиках пальцев вашей жены? Это не просто электроды, а биохиманализаторы. Если что-то пойдет не так в ее организме, мы сразу поймем и сможем вмешаться. С ней я все уже обговорил, и она согласна. Сейчас я введу ей кровь Измененного, а дальше нам останется только ждать.
И снова мне пришлось проглотить несколько первых просящихся на язык фраз.
– Знаете, док, мне не нравится, что вы превращаете тело моей жены в полигон для химико-биологических опытов!
– Я вас понимаю, – мягко сказал Прохоренков. – Но давайте я с вами поговорю языком цифр. Если не вводить кровь Измененного, шанс, что у вашей жены получится, – процентов сорок, а риск нежелательной реакции организма – десять процентов. Если вводить, вероятность успеха перевалит за шестьдесят процентов, а опасность поднимется до пятнадцати максимум. Что вы предпочитаете: перестраховку при том, что все может оказаться зря, или некоторый минимальный риск, повышающий шанс на успех? Вы хотите найти вашего сына?
– Вы же знаете, что да! – глухо проговорил я. – И если б имелась возможность мне занять ее место…
– Но этой возможности нет, – перебил Эдуард. – Играть придется с теми картами, что на руках. А при этом раскладе то, что я предлагаю, – оптимальный вариант. Решайтесь, Художник!
Я поднял на него взгляд. Многое мне хотелось бы сказать разохотившемуся научнику. Например, что, если с моей женой дела пойдут наперекосяк, я лично сверну ему шею. Но, думаю, он это и так понимал, глядя мне в глаза. А стало быть, произносить эти угрозы вслух – лишь повышать градус конфликта, что сейчас не нужно никому из нас.
– Делайте, док! – наконец процедил я. – И лучше, чтобы у вас получилось.
Он кивнул и двинулся к Рите.
* * *
Разумеется, никто и не ожидал, что все пройдет совсем уж без сучка и задоринки. Я прекрасно помнил, как при введении крови Измененных колбасило меня, сувайвора. Риту не могла миновать чаша сия. Она ее и не миновала. Жена с судорожной силой вцепилась в подлокотники кресла, костяшки пальцев ее побелели, тело напряглось, а на лбу выступила крупная испарина. Я переводил взгляд с нее на сидящего перед мониторами Эдуарда и обратно. Научник был спокоен. Судя по всему, данные, поступавшие с биохиманализаторов, не внушали ему тревоги.
Но я все же не выдержал:
– Может, ввести ей антинову?
– Рано, – отозвался Прохоренков. – Пока процесс идет нормально. Вакцина же замедлит и ослабит всасываемость биологического материала. Нужно терпеть. И ей, и вам. Лучше подумайте вот о чем. Во время первого поиска вам придется ее держать. Не физически, вы понимаете, о чем я?
Да конечно же я понимал. Слишком глубокий след во мне оставила схватка с безумным Сеятелем на Белоярской АЭС, чтобы даже восемь с гаком лет спустя не помнить каждую мелочь. А уж тем более то, как Рита тогда держала меня, как мы стали единым энергетическим организмом. Если б не она, та битва могла закончиться совсем иначе. Но… там был бой со страшным врагом, а тут?! Простой поиск же… Или нет?
– Я готов, но почему?
– Есть риск, что ее захлестнет чрезмерное желание найти Глеба. Да, я знаю, что ваша жена «лояльная» и эмоции у нее несколько пригашены, но… Там эгрегор. Он ошибок не прощает. У вашей жены нет подобного опыта. Она в таком деле новичок. Все вместе может привести к тому, что она провалится в эту тьму и не сможет вернуться в реальность. Ей понадобится якорь, который удержит ее здесь. Этим якорем станете вы. Сможете?
– Спрашиваете! – фыркнул я.
Молодец все-таки Прохоренков! Хоть и яйцеголовый, а тоже в психологии сечет: видит, в каком я нервном напряжении, и поручает мне дело. Важное, даже очень, пусть даже оно, дело это, не прямо сейчас. Я понимаю его необходимость и отнесусь со всей серьезностью. И перспектива эта хоть и не гасит разом мою внутреннюю трясучку, но сводит ее к минимуму. Дело приводит меня в форму, ибо есть такое слово «надо». И когда «надо», нервы и рефлексия отступают на второй план. Я все сделаю. Собственно, назад дороги уже нет: мы с Ритой играем ва-банк, и потому как никогда важно, чтобы мы были едины. Ради Глеба и ради нас. Это же важнее моих страхов, разве не так? Важнее.
Рита вдруг замерла, тело ее судорожно изогнулось, на бледном как смерть лице даже губы стали серыми.
– Биоматериал! – скомандовал Прохоренков.
Я, признаться, не сразу понял, о чем он, – мысли все были о крови Измененного, но Алина поняла и бросилась в соседнюю комнату. Я, протормозив несколько секунд, – за ней. Они были там. Два аквариума, битком набитые червями и опарышами. Живыми, копошащимися, мерзкими. Но для Риты они сейчас были тем, что доктор прописал. В момент жестокого стресса для организма пьющей жизнь нужно тупо пить жизнь, чтобы справиться с этим кризисом, и не важно какую. Мы трое – сувайворы и на роль доноров не годимся. А черви и личинки – хоть и примитивная, но жизнь. Много жизни. Я вспомнил, как умирал там, в лесу под Иркутском, когда меня ранил Измененный: тогда в ход пошли даже растения. Должно сработать…
Когда жизни в обоих аквариумах не осталось совсем, мы с Алиной поспешно вынесли их прочь. А когда вернулись, Рита спала. Не сказать чтобы мирно – у нее подрагивали пальцы, двигались глазные яблоки под сомкнутыми веками, дыхание было прерывистым и неглубоким. Эдуард весь был погружен в наблюдение за показаниями биомонитора.
– Ну что? – не выдержал я.
Он повернулся ко мне, и по лицу научника было заметно, что он тоже переживал и не успел спрятать следы этих переживаний. Но голос был спокойным, словно он поставил Рите банальную прививку от гриппа:
– Порядок. Организм вашей жены принял кровь Измененного, отторжения не последовало. Сейчас ее состояние более-менее стабильное. Ждем и наблюдаем.
* * *
– Ты готова?
