Выстрел слышится глухо, как далекий хлопок. Интересно, кто стрелял. И в кого… Но интересно мне это всего пару секунд. Потом сознание решает, что с него хватит, и гаснет.
* * *
Прихожу я в себя тяжело – буквально продираюсь в реальность из беспамятства, как через заросли терновника. Ощущения мерзкие – словно просыпаюсь с жуткого похмелья, да еще и капитально избитый. Лежу я на кушетке, зафиксированный ремнями. Это что же, я в плену? Или в какой-то своеобразной больнице?
Смотрю в потолок. Белый, пустой, с одной лишь длинной лампой дневного света. Это мне ни о чем не говорит, скашиваю взгляд вправо – вижу медицинскую тележку-этажерку на колесиках. Все-таки больница? Но для чего тогда ремни?
– А это на всякий случай, чтобы ты себе ничего не повредил, – произносит знакомый голос. – Доку пришлось ввести тебе кое-какие сильные препараты. Однако рад видеть, что ты сохранил форму. Не размяк на руководящей работе.
Приподнимаю голову и смотрю в ту сторону, откуда доносится голос… и не верю своим глазам так же, как только что не верил ушам.
– Holy shit!
– Я тоже рад тебя видеть, шеф, – улыбаясь, говорит Алекс Рихтер. – Правда, предпочел бы встретиться в другом месте и при других обстоятельствах.
Глава 13. Дрон и Шахматист
Черное море. К юго-востоку от Севастополя
Фрегат «Адмирал Макаров» уверенно резал форштевнем серые волны Черного моря. Волны были не особо серьезные, балла четыре, не больше. Дрон стоял на носу, до побеления костяшек вцепившись руками в фальшборт, и смотрел в море прямо по курсу, но не видел ровным счетом ничего. Во-первых, ему было плохо – его тошнило и болела голова. Военные моряки с «Макарова» снисходительно поглядывали на сувайвора и наверняка внутренне насмехались: вот, дескать, крыса сухопутная – волнение-то пустяковое, а у него уже морская болезнь. Впрочем, Дрона вполне бы устроило, если б они и в самом деле так думали: истинной причины его плохого самочувствия им знать не следовало. Тот факт, что кровь Измененного-«химика» плохо приживается в сувайворском организме, мог вызвать лишние кривотолки и нервную реакцию в первую очередь старших офицеров, которые и так-то взяли сувайвора с Измененными на борт без особой охоты.
Во-вторых, Дрон как раз в этот момент пытался установить стабильную ментальную связь с Шахматистом, который находился вроде не так уж и далеко, если по координатам, но, скорее всего, на изрядной глубине, поскольку в этот момент батискаф «Удильщик» должен был уже погрузиться и предельным подводным ходом двигаться к тому району, где предположительно находился Сеятель. Корабли, надводный и подводный, имели одну и ту же цель, двигались к одной и той же точке на карте, но для успеха операции их действия надо было синхронизировать чуть ли не идеально. Обычная связь для этого не годилась, поскольку стоит приблизиться к Источнику-Сеятелю, как она пропадет. Чего нельзя сказать о ментальной связи сувайворов. Конечно, с ней имелись свои проблемы. Например, та, что устанавливать ее следовало через эгрегор Сеятелей, что само по себе непросто и даже опасно. А еще сувайворам ни разу не приходилось держать такую связь долгое время, находясь при этом на значительном расстоянии друг от друга. В общем, очередной раз многое приходилось делать по наитию. Ну да Дрону с Шахматистом не привыкать.
Связь устанавливалась тяжело, со скрипом. Возможно, потому, что близко был враждебный Сеятель, может быть, по причине неопытности сувайворов, а также не исключено, что из-за плохого самочувствия самого Дрона. Его затея с кровью «химика» была, конечно, авантюрой, но авантюрой вынужденной – сувайвор подозревал, что без этого ему просто не обойтись. Так что чего уж тут делать, надо сжать зубы и преодолевать. Все сразу, если понадобится: свою неопытность и свой недуг, а также помехи местного Источника. И он преодолевал, на самом деле (что бы там ни думали матросы «Адмирала Макарова») совершенно не замечая ни качки, ни ветра, ни чего бы то ни было еще вокруг. К нему не подходили, его не дергали – и слава богу. Ему нужно лишь немного времени. Совсем немного. Он справится, он сможет. Вернее, обязан.
А что, если перестать осторожничать в ментальном пространстве эгрегора? Сеятелям сейчас не до людей – у них своя война. Но как же страшно, черти полосатые! Впрочем, вся жизнь Дрона, с тех пор как он связался с Зонами, по сути, и состояла из постоянного преодоления собственного страха. И это не более чем очередной этап. Поэтому сувайвор слегка придушил слишком уж разгулявшийся инстинкт самосохранения и сильнее открыл свою сущность в эгрегоре, включил дальний свет вместо ближнего, усилил ментальный сигнал. Вот только для успеха необходимо, чтобы и тот, до кого он пытается докричаться, сделал то же самое. Если Шахматист не пересилит себя и не раскроется хотя бы на прием, ничего не получится…
Но он раскрылся! В какой-то момент с той стороны глухо, словно через десяток подушек, донесся ответный ментальный сигнал, и Дрон не упустил возможности – он протянул напарнику псионическую руку, и тот за нее крепко «схватился», образовав таким образом устойчивый канал пси-связи, которая, развиваясь, постепенно стала выходить на уровень полуинтеграции. Теперь, когда связь установилась, ее можно было уже поддерживать в фоне, не прилагая к этому серьезных осознанных усилий, а значит, появилась возможность частью сознания вынырнуть обратно в реальный мир, что Дрон с облегчением и сделал… А сделав, с удивлением понял, что его даже тошнить практически перестало, словно сувайворская интеграция повлияла благотворным образом на его организм, и тот каким-то образом ухитрился все же принять в себя чужеродный биологический материал, сжиться с кровью Измененного-«химика».
Приблизился капитан-лейтенант Скворцов – похоже, именно его командир «Адмирала Макарова» кавторанг Брошин отрядил для общения с «пассажирами».
– Реактивные бомбометы заряжены спецбомбами со становой начинкой, – сообщил он. – Мы готовы сбросить их в любой момент.
– Хорошо, – кивнул Дрон. – Я синхронизирую наше движение с движением батискафа и, как только получу оттуда сигнал, что мы в нужном месте, дам отмашку.
Глаза Скворцова чуть расширились от изумления:
– В смысле «от батискафа»? Он что, будет там, внизу, в момент сброса бомб?! Вы в своем уме? Ему же крышка тогда – СГБ-2 накрывают взрывом очень большую площадь!
– Я в курсе, – кивнул Дрон. – У нас есть план, как вывести батискаф из-под удара.
Ответный взгляд Скворцова был достаточно красноречив. При желании в нем можно было прочесть все, что он думает о чокнутых сувайворах с их безумными планами, но у Дрона такого желания не возникало. К счастью, капитан-лейтенант не стал озвучивать свои мысли, а просто сказал:
– В таком случае вам лучше пройти на мостик и сказать об этом командиру.
Дрон кивнул и отправился следом за Скворцовым к мостику, краем глаза заметив, что Измененные – «химик» и два фризера – двинулись в том же направлении. Тогда сувайвор несколько расширил зону своего ментального контакта, включив в нее и этих троих: если начнется заваруха, оперативно командовать ими может оказаться не менее важно, чем экипажем «Адмирала Макарова».
