И, если Нив права, в конце должно остаться лишь нечто одно. Сияющее золотом Диколесье должно уцелеть, а тьма – рассеяться навсегда.
Рэд обхватила руки Нив – золотые вены приникли к черным. Оскалив зубы, она крепко сжала пальцы и отпустила свою магию.
Поначалу казалось, будто между ними встала плотина. Напор обеих сил ослаб, золото и тьма застыли под натиском друг друга. Даже кружившие вокруг них тени остановились, замерев посреди полета.
А потом две силы столкнулись.
Волна разбилась о берег, молния ударила в землю. Две противоположности вгрызлись друг в друга, порождая между собой пустоту, наполнить которую ни одна из них не могла. Взаимно уничтожаясь.
И когда они обе разом рухнули на колени, держась прямо лишь за счет чужой судорожной хватки на руках, Нив осознала истину.
Они не могут существовать друг без друга. Они обе стали частью этой магии, двумя остриями одной стрелы. Их души настолько пропитались ею, что ни одну из них не утопить в противоположной силе.
Это убьет их обеих.
Вальхиор бушевал у нее в голове, его расчеты оказались неверны, его план учел не все переменные. Он думал, что Рэд не сможет убить сестру. И, возможно, так и было – Нив на это надеялась, – но теперь Рэд стала Диколесьем во всей его полноте, а Диколесье знало, что необходимо сделать.
Нив попыталась освободиться в животном порыве к самосохранению, но было уже поздно. Рэд не отпустила ее рук, словно их обеих сковало непреодолимой мощью изливавшейся магии, противостоять которой не могла ни одна из них. В воздухе вокруг выла кружащая мешанина золотого света и глубочайшей тьмы, они вдвоем стали эпицентром собственной бури.
Обведенные зеленью глаза Рэд говорили сестре, что она понимает. И не сердится. Она склонилась лбом ко лбу Нив, увитые плющом волосы разметались.
– Я тебя люблю.
Тихие слова почти затерялись в стихии, но Нив услышала их ясно и четко.
Она сглотнула. Ее тело стало хрупким и слабым, изливая магию в ее сестру и жизнь в ревущий ветер.
– Я тебя люблю.
Перед глазами у нее все плыло. Сердце барабаном грохотало в груди, все медленней и медленней. Вой Королей в голове затихал, становясь шепотом по мере того, как они осознавали, что это конец, что они уничтожены, что душа их пристанища тает и забирает их с собой здесь, в настоящем мире, где смерть обмануть нельзя.
А потом ничего не осталось.
Глава сорок первая
Эммон
Нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет нет
Все болело, тело стало неописуемо другим. Более легким, будто теперь оно вмещало намного меньше, но это означало лишь возможность бежать к ней быстрее.
Он пришел в себя, не вполне понимая, где находится. Понимая только, что Рэд рядом нет. Он чувствовал ее отсутствие, как чувствовал бы, что из тела пропала кость.
Тени, ураган. Эммон видел ее между потоками тьмы, его девочку, ставшую божеством – с венцом из плюща и ветвистыми рогами.
Она была прекрасна. Он был в ужасе.
Тени не пропустили его внутрь. Он не знал, что делает Рэд, знал только, что она делает это без него, и каждый раз, как он мельком ее видел, она все сильнее оседала и таяла.
Нет нет нет нет нет нет нет нет нет
Рядом был кто-то еще, кто-то еще пытался пробиться сквозь стену теней. Длинные волосы, серебряные кольца на каждом пальце, почти такой же высокий, как Эммон.
Но не успел он рассмотреть незнакомца, как тени отшвырнули его прочь, заставив кубарем отлететь назад и рухнуть на землю бесформенной кучей. Едва упав, Эммон выбросил руку в сторону вихря в попытке призвать лесную магию и остановить ураган. Но ничего не вышло.
Не просто ничего, как если бы магия не работала. Ничего, как будто ее больше не было.
Нет нет нет нет нет нет нет нет нет
Ураган застыл. Удар, и тени рассеялись, оставляя на снегу лишь лунный свет.
И два распростертых тела.
Глава сорок вторая
Солмир
Он должен был понять.
Тот день в роще, когда он затянул ее в Тенеземье, был предзнаменованием всего этого, был призраком еще не сбывшегося. Она вобрала магию в себя вместо того, чтобы изгнать ее прочь, и как он мог ожидать, что потом все изменится? Он попытался сдержать души Королей, у него не хватило сил, и Нив приняла на себя эту ношу вместо него.
Даже сейчас, пока он пытался подняться, отброшенный теневой стеной, ему казалось, что его душа – это вынесенный приговор.
Потом пришла ужасная мысль – впрочем, давно уже не стоило ожидать от него чего-нибудь не ужасного: по крайней мере, она не заставила его убивать ее. По крайней мере, это делала ее сестра, они опустошали друг друга, равные в любви, равные в жизни, равные в смерти.
Он бы не смог ее убить. Даже если бы она просила, если бы молила, если бы его отказ поверг мир в ревущие пучины ада. Он бы допустил это прежде, чем причинить боль Нив.
Он всегда был слабаком.
Когда ураган теней прекратился, Рэд и Нив лежали голова к голове, светлые волосы спутались с черными. Последние капли магии ушли из них вместе с жизнью. В снегу остались две обычные молодые женщины.
Волк завыл. Он оказался возле них раньше Солмира, упал на колени, коснулся одной рукой лба Рэдарис, а второй обхватил свое лицо, сгорбив плечи так, будто мог отжать жизнь из себя и влить в нее. Испустил мучительный всхлип, такой резкий, что казалось, будто он до крови ободрал им горло.
Солмир не плакал целую вечность. Он даже не был уверен, что помнит, как это делается. Но и у него сдавило горло, а руки все сжимались и сжимались в бесполезные кулаки. Он хотел что-нибудь ударить. Хотел с кем-нибудь подраться. Хотел бежать и бежать, пока не рухнет без сил и не лишится чувств, будь она проклята за то, что заставила его чувствовать.
Как она посмела заставить его чувствовать что-то кроме ярости, скорби и вины впервые за долгие века, а потом умереть?
Когда Эммон шатко поднялся, с оскалом на лице и безумными глазами, и впечатал покрытый шрамами кулак в челюсть Солмира, тот почти почувствовал облегчение.
Глава сорок третья
Нив
Она не знала, каких ощущений ожидала от смерти, но не таких.
Какое-то время Нив осознавала свое тело: конечности, туловище, голова – все осталось в наличии и в целости. Боли не было. Она и не понимала, что готовилась к этой боли, пока с удивлением не обнаружила ее отсутствие. Все было… почти как обычно.
Нив не открывала глаз, потому что, каким бы обычным все ни казалось, ей все равно не вполне хватало смелости увидеть, как выглядит смерть. Она неуверенно прижала руку к груди.
