Та закусила губу. Кивнула.
Арик спустился к ним, и на мгновение Раффи ошарашило то, что они собрались здесь одновременно – что они снова вместе, все четверо, хотя узы между ними изменились до неузнаваемости.
– Что мне им сказать? – спросил он. – Я о том, что раньше врал, будто ты больна.
– Так скажи, что я умерла, – фыркнула Нив. – Даже не соврешь, ну или не совсем.
– Это уже что-то. – Раффи провел рукой по коротким волосам. – А то я слишком приноровился врать ради собственного удобства.
Арик поджал губы.
– С нетерпением жду возвращения воспоминаний. Кажется, у вас были те еще приключения.
– Можно и так сказать, – буркнула Рэд.
Ненадолго повисла тишина. Потом Арик двинулся к дверям кухни.
– Тогда до встречи.
– До встречи, – шепнула Нив.
И выскользнула за дверь, в лес. В мир, который она спасла. Рэд и Раффи долго стояли на пороге, молча глядя ей вслед.
– Если ты готов поделиться, то я бы тоже хлебнул вина. Мне даже все равно, что ты пил из бутылки.
Голос Арика, уверенно вошедшего в королевские покои, будто в свои, выдернул Раффи из воспоминаний. Его друг теперь одевался как прежде, в камзол и брюки, сменившие просторный белый наряд, который был на нем, когда он воскрес из мертвых. Или почти мертвых. Рэд пыталась объяснить Раффи, как это вышло, но тот так до конца и не понял. Точно не настолько, чтобы пересказывать Арику.
Так или иначе он был здесь. Во Флориане его поджидало семейное имение – насколько знали при дворе, он его не покидал и в скором времени должен был принять бразды правления своей небольшой страной – но ему, похоже, хотелось оставаться рядом с Раффи, в Валлейде.
Раффи до сих пор не знал, как лучше себя вести и стоит ли рассказывать Арику о его прошлой жизни. Пока он ограничился небольшими отрывками: Арик был помолвлен с только что почившей королевой и стал жертвой несчастного случая, лишившего его памяти. Говорить о том, что этой королевой была Нив, Раффи не стал, а о Рэд упоминал лишь как о сестре этой прежней королевы. Когда-нибудь он все ему расскажет. Как-нибудь.
Случались вещи и пострашнее, чем жизнь с чистого листа.
А пока он просто налил старому другу бокал вина.
Рэд
Она бы никогда не подумала, что именно Эммон предложит снова поехать к морю.
Небольшой домик по странному стечению обстоятельств принадлежал Каю. Крошечная постройка с одной комнаткой стояла на сваях прямо у полосы прибоя – единственное жилье на многие мили во всех направлениях – и нависала над водой широким дощатым настилом, а большую часть пространства внутри ее занимала громадная кровать. После обстоятельного использования этой кровати по назначению Рэд вышла на веранду, облокотилась на перила и подставила морскому ветерку лицо и влажные от пота волосы.
– О чем думаешь?
Эммон, все еще без рубашки, появился из дверей с бутылкой вина – медусийского, полученного от Раффи, – и двумя сколотыми кружками. Он налил в каждую по солидной порции и протянул одну Рэд.
Та взяла ее, не отводя взгляда от волн.
– О том же, что и всегда.
Эммон не стал любопытствовать дальше. Он кивнул, взъерошил ей волосы и отпил из кружки.
Рэд закрыла глаза. За месяц, прошедший с тех пор, как они с Нив уничтожили Диколесье и Тенеземье, она почти свыклась с ощущением пустоты в груди, свыклась так, что уже не замечала его, если не прислушивалась нарочно. А кроме этой пустоты жизнь без души, кажется, мало чем отличалась от прежней.
У нее ушла неделя на то, чтобы подробно объяснить Эммону, что они с Нив сделали и чего это стоило. Она и не представляла, как сильно боялась говорить с ним об этом, пока посреди рассказа не стала захлебываться слезами, тщетно пытаясь помешать им прервать ее откровения и отчаянно страшась того, что он может ее разлюбить, когда узнает, что у нее больше нет души. Люди ведь любят именно это? Душу?
Но он обхватил ее руками и прижался к ее лбу своим.
– Я люблю тебя, – сказал Эммон просто и пылко, будто произнес молитву. – Больше ни до чего мне дела нет.
А потом он доказал это, и возражений у нее не нашлось. Рэд надеялась, что и у Нив есть тот, кто сможет ее так утешить, если ей это потребуется.
Но боялась, что единственный человек, способный на это, давно ушел.
– Думаешь, надо было заставить ее остаться? – пробормотала Рэд в краешек кружки.
Стоявший рядом Эммон вздохнул, не столько досадливо, сколько сочувственно. Она задавала этот вопрос снова и снова, никогда не удовлетворяясь ответами.
– Я думаю, – осторожно сказал он, – что тебе нужно позволить Нив делать то, что ей кажется правильным. – Эммон еще раз отхлебнул из кружки, ветер разметал его спутанные черные волосы по покрытым шрамами плечам. – И, если она решила странствовать по всему континенту по неведомым причинам, тебе нужно суметь это принять.
Но причины были не такими уж неведомыми. Может быть, сама Нив и считала, что отправляется путешествовать, просто чтобы унять зуд в груди, но Рэд знала сестру и знала, что в глубине пустоты, оставшейся на месте души, Нив хочет найти Солмира.
Чего Рэд до сих пор не знала, так это как к такому относиться.
Она повернулась, взяла руку Эммона, положила ее себе на плечи и прижалась к его боку. Он издал удивленный довольный звук, коснулся поцелуем ее волос и отпил еще вина.
Воздух вокруг них замерцал, вскипая на столь краткий миг, что это могло бы показаться игрой света, если бы не слабое покалывание в пальцах Рэд.
– В тот раз ты это почувствовал?
– Ничуть, – ответил Эммон, похоже, совсем не раздосадованный.
Теперь он двигался совершенно иначе. Раньше Эммон шагал тяжело, словно ему на плечи непрерывно давил невидимый груз, даже после того, как они с Рэд разделили Диколесье между собой. Сейчас, хотя он все еще носил на себе шрамы, полученные ради леса за долгие века, Эммон оставил тяжесть магии позади. Всю, судя по всему. Рэд ощущала слабый трепет воздуха, дрожь необузданной силы, ждущей поводьев. Эммон не ощущал ничего, и его полностью устраивала новая, необремененная человеческая природа.
Ее это не разочаровывало. Он так устал за все те долгие годы, и судьбы их оставались такими непредсказуемыми – она не сомневалась, что проживут они неестественно долго из-за того, что когда-то магия пропитывала их насквозь, но бессмертие им больше суждено не было.
А куда она отправится, когда умрет, если теперь у нее нет души? Она не имела никаких явных представлений о загробной жизни, но ей казалось, что для нее в любом случае требовалась душа.
Рэд теснее прижалась к боку Эммона. Этими страхами она тоже с ним уже делилась, изливая все откровенно, как и всегда с ее Волком. И он гладил ее по волосам, ласково целовал и шептал:
