Солмир закричал, пронзительно и хрипло, страшнее, чем в поле, когда мир рассыпался на части и вся выброшенная магия пропитывала его, как ливень – сухую почву. Вопль эхом заметался по пещере, и это наконец разбило ледяную выдержку Нив.
Одна ее часть хотела сбежать на поверхность. Другая – оторвать тени от Солмира и утащить его за собой. Но она не могла заставить себя сделать ни то, ни другое, и потому просто зажала уши руками, пытаясь заглушить эти кошмарные крики.
– Так, значит, он стал сосудом, – задумчиво и небрежно бросил Кальрес, ничуть не тронутый мучениями сына. – И хранит за тебя всю твою магию. Может показаться благородным, но не давай себя обманывать, маленькая королева. Тяжело сохранять одновременно и магию, и душу. И если он бережет тебя от одной, то лишь потому, что ты нужна ему ради другой. – Король глухо усмехнулся. – Он все еще пытается убежать от судьбы.
Сплетенные из мрака веревки дернули Солмира вверх и оторвали его содрогающееся тело от земли. Он наконец перестал кричать, но горло, глаза и нос у него были по-прежнему забиты жгутами тьмы, на шее вздувались вены, а в глазах полопались сосуды. Он смотрел на Нив, стараясь что-то ей сказать, стараясь вложить во взгляд слова, которые не мог произнести губами. Приказывая ей то, что она пыталась приказать ему.
Уходи.
И, словно повинуясь этому беззвучному приказу, нечто внутри Нив повлекло ее прочь.
Потянуло, потащило. Будто где-то у нее под ребрами возник крючок, за который теперь дергали, мягко, но настойчиво. Она сделала шаг прежде, чем подумала об этом, и наконец покорилась инстинкту и отчаянно бросилась в открывавшийся прямо перед ней тоннель.
Она думала, что Кальрес пошлет следом тени, пытаясь остановить ее и пленить. Но хохот, раскатившийся по пещере у нее за спиной, оказался мучительнее любых пыток, что могла принести тьма.
– Беги быстрее, маленькая королева! – выкрикнул Кальрес.
И Нив бежала.
Вскоре скудная способность видеть почти покинула ее, растворившись в нескончаемой черноте подземелья. Но Нив все же кое-как различала окружающую обстановку во всем ее однообразии. Изогнутые каменные стены и изогнутый каменный пол уводили все ниже и глубже. Она миновала еще несколько трупов малых чудищ с висящей клоками кожей и рядами зубов на концах трубчатых туш. Одно из них скончалось посреди тоннеля, а не у стены, так что его пасть разверзлась прямо у нее на пути. Нив продолжало трясти, даже когда она уже миновала чудовище, широко его обогнув.
В конце концов она перешла на шаг, нарушая тишину только хрипом дыхания. Сделав несколько вдохов, она с трудом задержала его, чтобы прислушаться, не доносятся ли откуда-нибудь звуки, спереди или сзади.
Ничего. Нив подумала о Солмире, терзаемом тенями – собственным отцом – и крепко зажмурилась. Она бросила его там.
Чувствовать вину за что-то, связанное с Солмиром, оказалось непривычным. Он был Королем и убийцей, он украл личину Арика, чтобы воспользоваться Нив, и несомненно заслуживал любых ужасов, что могли выпасть на его долю.
Тем не менее вина змеей свернулась внутри Нив, узловатая и неудобная.
Она вскинула кость бога, перехватив ее как меч. С ним все будет в порядке. Он и не через такое проходил.
А ей предстояло заколоть божество.
Глубоко, до боли втянув воздух, Нив снова побежала.
Зов в ее венах становился тем сильнее, чем дальше она спускалась; он увлекал ее вниз, настойчиво и неумолимо. Нив никогда не нравились пещеры – глубоко в толще земли она напрягалась и нервничала; люди были созданы для солнца и простора – но сейчас стук ее сердца и тянущий за ребра крючок не оставляли времени думать об обстановке.
У нее в любом случае не было времени на страх. Нив давно научилась делать то, что необходимо, даже когда это пугало ее или причиняло боль.
Вскоре она почувствовала, что почти пришла. До сих пор тоннель был довольно узким, а здесь он расширялся в бескрайнее темное пространство. Воздух как-то иначе стелился по ее коже, вызывая ощущение глухой пустоты и одиночества. Темнота впереди тоже была гуще – хотя и иначе, нежели прикованные к Кальресу тени; она совсем не казалась мыслящей, просто очень… темной. Непроглядной темнотой места, которого никогда не тревожил свет.
Нив нерешительно шагнула вперед, вытянув одну руку перед собой и сжимая во второй костяной кинжал.
И пустота поглотила ее. Глазам было не к чему привыкать; ничто здесь не могло хоть немного рассеять сумрак, как не могло никогда прежде. Ее окружали только тьма и тени, льнущие к рукам, словно темный бархат. Дыхание Нив казалось слишком громким, пещера – слишком тихой.
А потому стон она услышала четко и ясно.
Нив застыла, вскинув руки перед собой. Ничего не сказала – чем слова могли помочь? Но своему дыханию позволила оставаться шумным – такое приветствие должно было понять любое чудовище.
Да и скрываться не имело смысла. Змий знал, что она пришла.
Что-то затрепетало у нее в висках, чужой разум заскребся в ее сознание, объявляя о своем присутствии. Это ощущалось совсем иначе, нежели безмолвное обращение Швеи, намного тяжеловеснее – словно мыслям, пытавшимся влиться в ее собственные, необходимо было преобразиться, чтобы она могла их понять. Швея раньше была человеком. Змий – нет.
Когда он наконец заговорил, его слова раздались во всем ее теле, будто вплетенные прямо в костный мозг.
Королева Теней.
– Да.
Ее дыхание наверняка обращалось паром в холоде пещеры, но Нив не могла этого видеть. Отозваться на титул казалось естественным, и в обращении Древнего он не вызывал страха.
Где-то вздохнул громадный рот, перемешивая воздух. Нив ощутила, как колыхнулись ее волосы.
Ты пахнешь звездами и серой. Я отличил бы тебя от любого, даже за многие мили. Именно тебя я желал.
Нив опустила руки, вспоминая, как Солмир не мог решить, в который из тоннелей им пойти. Вместо него Змий призвал ее. Он хотел, чтобы Нив стала орудием его гибели и сосудом для освобожденной магии.
– Почему? – тихо спросила она.
Темнота шевельнулась тяжеловесным, разрушительным движением, которого она не увидела, но которое ясно ощутила.
Должно быть два сосуда. Сосуд для магии и сосуд для душ. Их нельзя хранить одновременно, не тогда, когда их больше одной. Змий помолчал, и Нив снова почувствовала, как скребутся о ее череп нечеловеческие мысли, перекладывая себя на понятный для нее язык. Вероятно, не мне должно решать, чем ты станешь, Королева Теней. Но я нахожу тебя более достойной моего расположения, чем иные.
Она не понимала его, все равно не понимала, но привычки признаваться в подобном не имела. Поэтому Нив выпрямилась, сжимая кость в кулаке, и произнесла то же самое, что сказала Кальресу.
