Но Эммон все равно бесконечно копался в своих книгах, пока у него не слипались глаза, и Рэд не раз приходилось расталкивать его, чтобы заставлять подниматься наверх и спать в кровати, а не сгорбившись над столом.
Однако чаще она просто ждала. И, когда он засыпал, подбирала все книги, что Эммон отбрасывал, сочтя бесполезными, и продолжала искать в них упоминания о голосах из сновидений.
Основную часть своего странного сна она Волку, конечно, рассказала. Про туман, кровавое яблоко, Сердцедрево и голос, что вещал витиевато и загадочно. Но его она описала расплывчато и умолчала о том, насколько знакомым и связанным с ней лично он казался.
Это почему-то было важным. Она знала, чувствовала глубоко внутри: что бы ни должно было произойти для спасения Нив, оно будет связано с Рэд лично, коснется ее напрямую, так, что Эммон ничем не сможет помочь.
Она понимала, что для него это будет невыносимо, и потому держала все при себе.
Рэд скользнула рукой в карман и потрогала ключ. Эммону было неприятно на него смотреть – он лишь окинул ключ беглым взглядом, когда Рэд его только обнаружила. Но сама она повсюду носила его с собой, крутила в руках и водила по нему пальцами, будто бы успокаиваясь от этих прикосновений. Ключ словно дарил ей осязаемую связь с Нив, он оставался единственным, за что можно было держаться.
Волк закрыл книгу и нахмурил брови. Быстро и вопросительно взглянул на Рэд – но она пожала плечами. В ее письме к Раффи не было ничего, способного навести его на мысль, что нужно прийти сюда; во всяком случае, она ничего такого не подразумевала. Особенно учитывая их решение как можно дольше не допускать того, чтобы новости о переменах в Диколесье заняли мысли жителей Валлейды.
Эммон поднялся, засовывая обрывок бумаги между страницами книги, чтобы запомнить место.
– Не стоит заставлять их ждать. – Он устало провел рукой по губам. – Но зачем, ради всех теней, он вовлек в это кого-то еще?
– Ты не понаслышке знаешь, как втягивать других в то, что их никоим образом не касается, – пробормотала Лира.
Все трое замерли, словно звери, почуявшие расставленные вокруг них ловушки. Но Рэд не смогла даже почувствовать гнева, хотя уязвленный взгляд Эммона резал ее без ножа.
Она и Волк поговорили о случившемся с Файфом и между ними на поляне, обсудили все глубокой ночью, тесно прижавшись друг к другу; Рэд обхватывала его ногами, прильнув щекой к его груди. Он рассказал о том, что смог вспомнить из краткого мига, в который бросил призыв Диколесья, о том немногом, что не вытеснила паника. И о том, что произошло раньше, в день битвы у теневой рощи, когда он вобрал в себя весь лес, чтобы спасти Рэд.
– Я почти ничего не помню, про оба раза, – шептал он в темноте, лежа под распахнутыми зевами их окон, в которые лился прохладный воздух, наполненный ароматами осени. – Помню только золотой свет… и чувство… чувство огромности, словно я занимаю стократ больше места, чем это вообще возможно. И все части меня как будто рассеяны. – Обведенные зеленью глаза глянули на нее, сияя в лунном свете и блестя острой тревогой. Когда Эммон снова заговорил, шепот прозвучал сдавленно. – Тебе было очень больно, когда ты ощутила призыв?
– Все не так страшно. Просто… громко в голове. – Рэд погладила его по груди и остановила ладонь у него над сердцем. – А ты совсем ничего не слышал?
– Ничего. Но я живу бок о бок с Диколесьем очень давно, и оно всегда казалось мне шумным. – Эммон провел рукой по спутанным волосам. – Файф сказал, что я ничуть не научился слушать лес. Похоже, он прав.
– Лес трудно услышать, – прошептала Рэд. – Особенно если он в тебе долгие годы.
– Просто я перестал разбираться в правилах. Не пойми меня превратно, я в любом случае предпочитаю то, что есть сейчас, прошлой связи с Диколесьем, но все же немного скучаю по способности точно знать, чего лес от меня хочет. – Он осторожно шевельнулся. – Возможно, не следовало заключать с Файфом Сделку ради спасения Лиры. Она не умирала, ее просто ранили, а он перепугался. Но я не знал… я не знал, что получится так. – Эммон помолчал, задумчиво накручивая на палец прядь золотых волос и плюща. – Она другая, – договорил он наконец. – Эта Сделка не похожа на ту, что Файф заключал прежде, но я не знаю, в чем отличие. Словно Диколесью известно что-то, неведомое мне.
– Ты должен был позволить ему. – Рэд посмотрела вверх и убрала длинную темную прядь у него с глаз. Кончик крошечного рога царапнул ей пальцы. – Лира не была привязана к Диколесью настолько, чтобы ты мог исцелить ее без Сделки.
– Знаю. Я не мог оставить ее без помощи. – Он выдохнул, поднимая руку и прижимая ладонь Рэд к своей груди. – Но теперь оставил Файфа с этим.
Рэд повернула голову и поцеловала его обнаженное, покрытое шрамами плечо.
– Они справятся.
– Они не должны были ни с чем справляться, – пробормотал он. Но уже едва слышно, сонно, и почти сразу дыхание у него выровнялось, и Волк уснул.
Сейчас, в библиотеке, в глазах у него снова темнело чувство вины. Он не ответил Лире, оперся костяшками о стол, глубоко вздохнул и поднялся, направляясь к дверям. Лира пропустила его, не сказав ни слова.
Сжав губы, Рэд пошла следом за Волком. Поравнявшись с Лирой, она замерла, глядя перед собой, и мягко проговорила:
– Он не собирался снова впутывать Файфа во все это.
Ей показалось, что Лира ничего не ответит, но мгновение спустя та вздохнула, низко опустив плечи.
– Я знаю. – Тугой завиток упал ей на глаза, и Лира смахнула его назад. – Файф сам потребовал этой Сделки. А Эммон… – Она пожала плечами. – Что ж. Он был не в том состоянии, чтобы отказываться, я полагаю.
– Он бы отказался. – Рэд точно знала, как устроен Волк, как он мыслит и что разжигает в нем чувство вины. – Будь он собой, он попытался бы найти другой способ. Что-то кроме Сделки.
– Нет другого способа, – утомленно сказала Лира. – Мы все это знаем.
Рэд нечего было возразить.
Лира постукивала ногтями по рукаву платья, так и не отрывая взгляда от пола.
– Он спасал меня, – произнесла она почти шепотом. – Он заключил Сделку ради меня, так что я не должна злиться, да? Но все эти годы, все эти века, данные нам сверх всякой нормальной жизни, он хотел лишь одного – свободы от проклятого леса. И я… – Она проглотила невысказанные слова и едва слышно вздохнула. – Я не хочу быть причиной того, что это не сбылось. Он не злится на меня, пока нет. Но я не могу поверить, что не станет, рано или поздно. И что мне тогда делать?
Рэд протянула руку. Короткий миг – и Лира вложила в нее свою ладонь, принимая утешение.
– Файф любит тебя, – озвучила Рэд простую и ясную истину. – Именно так, как нужно тебе. Любит очень давно, эта любовь жива вопреки всему так долго, что уму непостижимо. Он никогда не пожалеет о том, что спас тебя.
– Я понимаю. – Лира покачала головой. – Просто… Короли, если бы он только сказал мне. Хотела бы я узнать обо всем как-то иначе.
