Та хлопнула в ладоши, сверкая глазами.
– Чудесно! Я все устрою. Думаю, мы сможем отправиться в ближайшие дни. Путь займет трое суток, собирайтесь соответственно. – Она посмотрела на Лиру и Файфа, склонив голову. – Раффи посчитал, что вы тоже захотите поехать. Всей бандой.
То, что она и себя включала во всю банду, в уточнении не нуждалось.
В лице Раффи смешались досада и покорность, но было в его выражении и что-то еще. Почти благодарность. Он следил глазами за Каю со смесью раздражения, усталости и невольного уважения.
– Если мы хотим узнать у Вальдрека про вырезанные на стенах рисунки, надо делать это сегодня, – сказал Эммон. Он быстро поднялся из-за стола, стремясь приступить к тому, что могло принести ответы.
Рэд кивнула.
– Только я… я хочу сперва еще раз проверить зеркало.
Эммон застыл. Судорожно стиснул одну опущенную руку.
Они не заглядывали в зеркало – даже не говорили о нем – с того дня на поляне. Эммон принес его обратно в башню, и оно так и стояло там. Рэд принуждала себя держаться оттуда подальше, но сейчас что-то внутри ощутимо влекло ее к нему.
Она постоянно думала о Нив и о том, что сестра должна найти ключ. А что, если она его уже отыскала, но не может связаться с Рэд, пока та не посмотрит в зеркало? Что, если отражение в стекле снова поменялось и даст им новую подсказку? Она не могла оставлять все на волю случая.
Рэд схватила руку Эммона и сжала ее.
– Мне просто нужно убедиться.
Он посмотрел на нее, стиснув губы. Тяжело помолчал, потом кивнул.
– У меня от этого проклятого зеркала мурашки по коже, – пробормотал Раффи.
Эммон фыркнул.
Их странная процессия отправилась через двор к башне; небо мерно темнело к ночи, укутывая землю сумрачными лиловыми тенями. Каю озиралась по сторонам круглыми любопытными глазами, пытаясь рассмотреть все одновременно. Всякий раз, как она тянулась что-то потрогать, будь то мох на стене или цветок, проросший сквозь камень, Раффи хлопал ее ладонью по руке. Когда он сделал это в третий раз, она замахнулась в ответ.
– Некрасиво обращаться со своим кредитором, как с ребенком.
– Здесь опасно.
– Теперь нет, – взглянула на них через плечо Рэд. – Мы держим лес под контролем.
Эммон толкнул дверь в башню, и они гуськом поднялись по лестнице в круглую комнату с четырьмя окнами и картонным солнцем. Гора книг лежала разбросанной по столу с какого-то дня, когда Рэд и Эммону отчаянно захотелось сменить обстановку и поработать вне библиотеки.
Волк присел на корточки, протянул согнутые пальцы к очагу, и через мгновение пламя охватило дрова, зависнув аккурат над кусками дерева, но не опаляя их. Каю раскрыла глаза еще шире.
Зеркало стояло у стены между двумя окнами, завешенное одним из старых плащей Эммона. Тот сдернул его с рамы, недовольно поджав губы, и бросил одежду на пол.
На первый взгляд казалось, что с прошлого раза ничего не изменилось. Поверхность зеркала по-прежнему была опутана древесными корнями, жавшимися к стеклу и едва отличимыми от случайных сплетений теней.
Рэд осторожно приблизилась, на ходу вытягивая прядь из косы. Опустилась на колени, обвила волосами завиток старой рамы.
Мгновение. И прижавшиеся к зеркальному стеклу корни медленно поползли в стороны.
Они расходились, как нити на растрепанном крае полотна, и Рэд всматривалась в отражение так, пока у нее не поплыло в глазах, силясь разглядеть, что же откроют взгляду корни. Но они исчезли, один за другим, а за ними не оказалось ничего – только прежняя бескрайняя и безликая серая пустота. И ни следа Нив, ни признака Тенеземья. Никаких зацепок.
Туманная серость тоже понемногу сползла со стекла, будто змеиная кожа, оставляя после себя серебристую гладкую поверхность. Обычное зеркало.
Зеркало, отражавшее теперь лишь ее саму, растрепанную девушку с плющом в волосах и зелеными кольцами вокруг радужек. С магией, сочащейся изнутри и проступающей на коже.
Потом ее отражение плавно изменилось. По краям рамы вздыбился туман, окутал ее фигуру, сделал ее серой и размытой. Рэд сразу вспомнилось, как она оказывалась между явью и сном.
Заговоривший голос тоже напоминал о сновидении. Тот самый, смутно знакомый, голос. Золотая нить Диколесья, вплетенная в ее сознание, тихо запела с ним в унисон, словно вторящая его звучанию струна арфы.
Она сделала первый шаг к тому, чтобы стать твоим отражением. Вобрала силу темного бога, вобрала тени так же, как ты вобрала свет. Обе вы теперь слишком сильны для того, чтобы вас могло соединять простое стекло.
Рэд нахмурилась.
– Я не…
И тут зеркало раскололось.
Она пронзительно закричала, и ее вопль слился с ледяным хрустом треснувшего стекла. Из потертой золоченой рамы брызнули шквалом острых игл осколки; Эммон метнулся между ней и зеркалом, вскидывая запястье, чтобы прикрыть глаза. Файф выругался, Каю охнула. Рэд едва заметила все это, ноги у нее сделались ватными, мысли туманились.
Она сделала первый шаг к тому, чтобы стать твоим отражением.
Рэд опустилась на затертый деревянный пол, глядя куда-то вдаль, оторванная от собственного тела так же, как и от Нив. Эммон сел рядом с ней и бережно взял ее за руку. В кожу на ней впивалось стекло. Волк аккуратно вытащил осколки.
– Я не понимаю, – помотал головой Раффи, с хрустом ступая по кускам зеркала и подходя к опустевшей раме. – Оно просто… просто рассыпалось, ничего нам не сказав…
– Оно сказало мне, – прошептала Рэд. Эммон резко вскинул к ее лицу глаза, потемневшие от тревоги. – Я слышала голос из моего сна, – продолжила она. Кровь медленно текла из ее порезанной руки. – И он сказал мне, что Нив сделала первый шаг к тому, чтобы стать моим отражением.
– Только вот что это может значить? – Раффи казался одновременно перепуганным и злым.
Рэд не успела ему ответить. Перед глазами у нее поплыла серая пелена, мышцы обмякли, и силы покинули ее до последней капли, вытекли, как вода через решето. Она смутно осознавала, что голова ее тяжело ложится на плечо Эммона, руки бездумно шарят по осколкам зеркала на полу, а вскоре перестала осознавать и это.
Глава тринадцатая
Нив
Она почти не помнила возвращения на поверхность. Ясность восприятия приходила урывками – Нив ощущала каменные крошки под сапогами, замечала, как ее перепачканный подол волочится по полу пещеры, или чувствовала, что одной ладонью держится за стену, а второй касается кожи Солмира, – но по большей части сознание у нее плавало, окутанное вихрями теней, что стремились по ее венам к холодному сгустку под ребрами, кружась, будто черное солнце.
Магия божества теперь принадлежала ей.
