Должно ли ей было стать страшно? Не стало. Нив чувствовала себя лишь озадаченной. Она подняла голову; подпиравший ее корень скользнул прочь, выполнив свою работу. Остальные тоже неспешно втянулись в общее сплетение, как только она встала.
Нив выгнула шею и посмотрела вверх. Крупицы золотых отблесков виднелись за много миль от нее. И казались ярче, чем прежде.
Как там голос называл все это раньше? Местом между… Между жизнью и смертью, между двумя мирами. Рэд на одной стороне, она – на другой.
Ты сделала первый шаг.
Голос пришел. Теперь он был сильнее, был менее растерянным, оставаясь по-прежнему неуловимо и необъяснимо знакомым.
Зная, что никого не увидит, Нив все равно резко обернулась и вгляделась в нескончаемый туман.
– Что ты имеешь в виду?
Именно то, что сказал. Она буквально услышала, как говоривший закатил глаза. Да есть ли вообще глаза у обладателя этого голоса? Ты вобрала силу божества. Магию, обратную той, что хранит в себе Рэдарис. Ее темное отражение.
– Я не оставила ее себе.
Нив согнула пальцы, пытаясь тайком нащупать шипы.
Но могла. Просто выбрала иное. Очень многое в конечном счете сведется к выбору. В тумане эхом заметался горький смех, нигде и повсюду. Усвоенный урок так просто не отринуть.
Нив нахмурилась.
– Так зеркало поэтому исчезло? Потому что я забрала силу Змия?
Компас не нужен, когда становишься самой картой.
Нив нахмурилась еще сильнее. Она пошла сквозь туман, хотя не имело значения, как далеко она уйдет – высившиеся за спиной сплетения корней будто не отдалялись ни на шаг.
– И в твоей метафоре зеркало – это компас.
Недурно.
– А я – карта.
Не ты одна.
Нив запнулась. Постояла немного, прежде чем снова легким шагом двинуться вперед.
– Значит, я и Рэд, – сказала она негромко.
Одна, вторая и третья, чтобы забрать оставшееся. В голосе послышались печальные нотки, словно упоминание о Рэд легло грузом не только на плечи Нив. Но лишь ты и Рэдарис нужны, чтобы отворилось Древо. Пророчества могут сбываться постепенно.
Холодный узел в груди Нив стал неожиданно тяжелым, будто ей залили свинец под ребра. В то самое место, куда она заталкивала все подряд – вину, стыд и любые другие эмоции, с которыми не готова была разбираться; в надежную клетку, где она заперла свои истинные чувства, копившиеся под гнетом всего случившегося с того дня, как им с Рэд исполнилось двадцать. Она прижала руку к животу, как будто могла так удержать эти чувства от побега, не дать им вспороть ее изнутри в отчаянном стремлении быть осознанными.
Такое невозможно укрывать бесконечно. Голос говорил скорбно и устало. Все истины должны явиться на свет, чтобы дать силы добраться до Древа. И заполучить ключ.
– Но мы знаем, где находится Древо, – сказала Нив. Потом неохотно поправила себя: – Во всяком случае, Солмир знает.
Важно не только расположение. Вам нужна сила двух богов, по одному на каждого. И потом, отыскав Древо, ты должна будешь сделать выбор. Стать той, что обещана звездами, или оставить эту ношу тем, кто придет после.
Нив помотала головой.
– Что ты имеешь виду? Какой именно выбор?
Но, не успев слететь с ее губ, слова стали глохнуть и таять; корни и туман поблекли.
– Нивира?
Серая пелена перед глазами отступила, Нив выплыла из своей головы и из сновидения. Села, поморщившись – сон на утрамбованной пыльной земле не шел телу на пользу.
– Что?
Солмир сидел в нескольких шагах от нее, опираясь спиной на камень и вытянув ноги, и снова строгал тот кусочек дерева.
– Услышал звук с твоей стороны.
Нив потерла затекшую шею и попыталась пропустить сквозь пальцы спутанные волосы.
– Ты спал? – спросила она, потому что не хотела спрашивать, что за звук издала, и не хотела думать о том, что он прислушивался к ней настолько внимательно, чтобы обеспокоиться каким бы то ни было звуком. Как не хотела думать и о том, что сама вела себя так же во время их скудных перерывов на отдых – вглядываясь в то, как он во сне кривится и хмурит брови, а не следя за пустынным пейзажем.
Здесь не было никакой ночи. Не-совсем-небо всегда оставалось бледно-серым, не менялся однообразный горизонт. И все же, когда Нив уже не могла держать глаза открытыми и начала спотыкаться, Солмир настоял на том, чтобы остановиться у нагромождения камней – на сей раз действительно камней, а не спаянных воедино костей. Нив уснула чуть ли не сразу, как перестала шагать, настолько опустошенная усталостью от принятой и затем отпущенной магии божества, что в ней не осталось сил волноваться о своей уязвимости. Она знала, что Солмир за ней присмотрит.
В какой-то момент, вопреки здравому смыслу, она начала ему доверять.
Хоть и не забывая слов, что прошептал в темноте Вальхиор. В конце концов он тебя сожжет.
Если только я не сожгу его первой, думала Нив, споря с воспоминанием. Но это звучало неубедительно, даже в ее собственных мыслях.
Солмир продолжал вырезать что-то из дерева, рукава у него были закатаны выше перевитых мышцами предплечий. Прорехи в ткани рубашки обнажали татуировку, огибавшую плечо.
– Что это такое? – спросила Нив, подтягивая колени к груди. Может, она и проснулась, но не готова была сразу снова шагать. И ей правда стало интересно.
– Знак рода, – отрывисто ответил Солмир. – Старый обычай Альперы. Его вбили мне под кожу, когда я стал королем. – Он поднял к плечу нож и указал острием на все три линии по очереди: – Самая широкая – это люди. Перечеркнутая штрихами – король, правивший до меня, какой-то дядюшка, я полагаю, – мы не успели познакомиться прежде, чем его выпотрошили убийцы Элькирата. А самая тонкая – это я. Наименее значимая часть во всем уравнении.
Он снова принялся за работу. Нив закусила губу.
Еще одно напоминание о том, что у них немало общего, которое она и хотела бы не замечать, но не могла. Бремя правления, дающее власть, но вырывающее собственное «я» у того, на кого оно легло. Особенно если случилось это не по доброй воле.
Нив выросла с пониманием того, что однажды станет королевой. Этот факт не вызывал у нее никаких эмоций; он просто обозначал событие из будущего, ее неминуемый жизненный путь. И, ступив на него, она восприняла свое новое положение лишь как средство для достижения цели. Рэд родилась, одним только появлением на свет приговоренная стать жертвой лесу, и Нив твердо решила использовать то, что по праву рождения досталось ей самой, чтобы спасти сестру. Титул королевы просто принадлежал ей, она его не искала.
