Потом она увидела Солмира, что стоял у стены в день ее коронации, сложив руки и решительно стиснув губы. Но ведь там же был Арик? Или Солмир под личиной Арика? Все так сплелось, что у Нив не было шансов разобраться и понять, кто он такой и кем он был.
А это важно? – поинтересовался голос Оракула весело и беззаботно. Ты ведь знала, что что-то не так, и ничего не меняла. Ты никогда не давала себе вдумываться в замысел Арика, потому что понимала, что не станешь мешать, каков бы он ни был. Что ты за королева такая в этом случае? Что за друг? Что за человек? Не из лучших, Королева Теней. Точно не из лучших.
Коленями о камень, руками к груди – словно так можно было затолкать все обратно и заново связать узлами. Но единожды распутанные, ее потаенные чувства продолжали вырываться наружу, напоенные и ограненные голосом Оракула, всезнающим, режущим по живому, вскрывшим ей артерию, из которой фонтаном хлестала истина.
Ты никогда не признаешь что неправа скорее умрешь чем позволишь кому-то понять что ты ошиблась все это твоя вина если бы только ты послушалась Рэд и отпустила ее ты бы до сих пор была с Раффи хотя его и не заслуживаешь…
Нив хотелось упасть в обморок, отключиться, но ее сознание оставалось мучительно, ужасающе ясным под натиском Оракула, что запер ее наедине со всеми моментами, в которые она поступала неправильно, и лицом к лицу со всеми людьми, которых она подвела.
Это было кошмарно. Это было заслуженно.
Мимо нее с рычанием ринулся Солмир, на ходу вырывая из ее ладони костяной кинжал, а она едва его заметила, глядя в забросанный объедками пол, на котором она скорчилась с растерзанной в клочья душой в груди.
Солмир метнулся к Оракулу, перепрыгивая цепи, державшие бога на привязи, и наотмашь вскрыл ему горло осколком кости.
В тот же миг все напоминания о падениях Нив, бившиеся в ее голове, утихли, и бесконечный парадный строй ее ошибок споткнулся. Она подняла полные слез глаза.
Оракул содрогался. Впрочем, это слово слабо описывало происходившее с богом – пространство вокруг него сминалось, его тело дергалось из стороны в сторону так, что края фигуры распадались, будто Нив смотрела на нее через несколько слоев стекла. Из божества вихрями вырывались тени, и их неразборчивое верещание звучало громче и злобней, чем слышанное Нив прежде.
Осколок кости упал; Солмир раскинул руки, призывая к себе всю магию, что лишилась пристанища и текла из зиявшей на горле Оракула раны. Тени обвили его ладони, наполняя их чернотой; Нив увидела, как его стиснутые челюсти разжались в тот миг, когда он оказался не в силах больше сдерживать крик боли.
Пещера задрожала, с потолка посыпалась пыль. Куча костей позади них затряслась, и обломки загремели, скользя вниз, на заляпанный кровью пол.
Оракул упал на колени, истлевший розовый венец сбился набок. Божество открыло рот и испустило писклявый смех, слившийся с верещанием новой волны теней в безумную какофонию. Вопли распадающегося создания заметались в воздухе и в черепе Нив; она зажала уши ладонями.
Глупо было, зашептал Оракул у нее в голове. Глупо было думать, что он даст мне свободу вместо смерти, но я так сильно устал от оков, что вторая мне почти так же мила, как и первая. И все же я не глупее тебя, Королева Теней. Ты и вовсе решила, что в нем есть нечто, достойное спасения. Нечто добродетельное.
Сверху вперемешку с пылью уже сыпались камни. Груда костей взметнулась и развалилась. Очередная волна землетрясения уничтожала пещеру, а быть может, и всю гору. А магия все еще текла из умирающего божества в Солмира. И тот все еще кричал, и глаза его вспыхивали то синевой, то чернотой.
– Вы друг друга стоите, – произнес Оракул, на сей раз вслух. – Два глупца, упрямо и настойчиво губящие сами себя.
Тело божества выворачивалось, гнулось под немыслимыми углами и развеивалось дымом и тенями. Утекающая магия обгладывала мышцы, кости и странно скроенный скелет. Наконец с последней струйкой черного дыма оно исчезло.
Остатки теней рванулись к ладоням Солмира, и тот рухнул на дрожащую землю. Тьма покрывала его руки целиком, словно он окунул их по локоть в чернила. Его радужки непрерывно меняли цвет, с черного на синий, с синего на черный, а душа металась где-то возле точки невозврата.
Нив нужно было подняться. Пещера вокруг них рушилась, грохотали кости и сыпались камни; но она тоже должна была забрать часть магии, вытянуть ее из Солмира прежде, чем сила поглотит его. Нив рванулась вперед, распоров колено об острый осколок длинной кости. Он вонзился ей под кожу, теплая кровь хлынула по ее ноге, и она чуть не упала. Раненая и все еще обессиленная нападением Оракула на ее разум, Нив с трудом поползла дальше.
Когда она добралась до Солмира, тот уже поднимался на ноги, и тьма понемногу покидала его вены и глаза.
– Не надо, – громко и резко приказал он, перекрывая скрежет распадающейся горы. – Не надо ничего забирать, нам все это нужно.
– Но ты…
– Я, – рявкнул он, заталкивая кость бога себе в сапог, – к этому прекрасно приспособлен.
Пещера снова содрогнулась. От потолка отвалился камень и полетел прямо в голову Нив; Солмир схватил ее за руку, дернул на себя, прочь с траектории камня, и тут же отпустил, не желая лишний миг касаться ее кожи.
– Обещай, что не заберешь, – потребовал он, почти крича ей в лицо, чтобы она услышала его слова в окружающем грохоте. – Не раньше, чем придет время!
– Да, ладно, обещаю!
– Хорошо!
В следующий миг Солмир схватил ее за талию и закинул себе за спину, прижал животом к своему затылку, ноги Нив перекинул через одно плечо, руки – через другое, и стиснул ее с двух сторон унизанными серебром пальцами, чтобы удерживать в таком положении. Это было крайне неудобно, и она неразборчиво запротестовала, хотя Солмир уже бежал к груде костей.
Он резко провел ладонью по ее колену и вскинул перемазанную кровью ладонь.
– Хочешь идти сама? Вот и не жалуйся.
Последние слова перешли в хриплый возглас; кости, на которые он успел запрыгнуть, заскользили у него под ногами. Но Солмир двигался быстро и перебрался на следующую кучу прежде, чем первая рассыпалась. Нив бросила взгляд назад – помост уже погрузился в пол, запятнанный кровью камень рассыпался. Кости катились к быстро растущей дыре, будто гора пожирала сама себя.
Дыхание Солмира громко хрипело у нее над ухом; он вынес ее из пещеры и дальше, на край громадной кости, державшей на себе вход. Но и там оказалось небезопасно: гора тряслась, все сплавленные эпохами кости были готовы рассыпаться.
Солмир повернул в сторону, противоположную той, откуда они пришли, и помчался к другой невысокой гряде, уже начавшей разваливаться. Через вихрь растрепанных волос – Солмира и ее собственных, спутанных от ветра и пота, – Нив разглядела, что гора впереди резко обрывается, а за ее серой гранью скрывается, похоже, отвесный утес.
