Матрос, правивший кормовым парусом, покосился на Эммона через плечо.
– Он выдюжит?
– Нет, – буркнул Эммон.
– С ним все обойдется, – громко сказала Рэд, взмахивая рукой и надеясь, что моряк не станет приближаться. Она так и оставалась в капюшоне, но Эммон свой снял. – Просто не привык плавать.
– Нужно выдавить лимона в воду, – сказал моряк, возвращаясь к своим канатам. – Мне всегда помогало. Впрочем, не знаю, насколько все иначе в его… случае.
Эммон снова провел рукавом по губам.
– Если бы ты знал.
Рэд скривилась и убрала у него с глаз пропитанные потом волосы.
Он быстро прильнул к ее руке, а потом мягко отодвинул ее, опускаясь на палубу спиной к борту и запрокидывая голову.
– Дай мне знать, когда будем подплывать.
Рэд бросила взгляд на бесконечную воду.
– Нам плыть три дня, забыл?
Эммон застонал.
– Спускайся вниз и попробуй поспать. Я разбужу тебя к ужину.
– Если честно, не уверен, что могу двинуться с места. – Он приоткрыл один глаз. – И, молю, не упоминай о пище, пока мы на этой тенями проклятой штуковине.
Рэд взъерошила ему волосы перед тем, как накинуть на него капюшон, потом пошла на нос, оперлась локтями на перила и посмотрела вдаль поверх воды, которую рассекало их судно. Прежде ей не доводилось много плавать, и особых чувств к морю она не питала, но оно дарило ощущение свободы, которой веяло от пропитанного солью простора. Диколесье внутри ее молчало и вело себя намного спокойнее, чем можно было ожидать на таком удалении от земли и любых растений. Рэд попробовала согнуть пальцы. Вены налились изумрудной зеленью.
Она запрокинула голову и закрыла глаза, подставляя лицо соленому ветру, трепавшему ей волосы.
– Прости.
Рэд подняла веки. Файф стоял рядом с ней, глядя вниз на воду, чтобы не выдавать выражение лица. Покрытую шрамами руку он прижимал к груди, второй держался за перила.
– Я сам это выбрал, чтобы спасти Лиру, – произнес он, словно боясь, что не заговорит снова, если сейчас остановится. – Я сам выбрал связь с Диколесьем. И с тобой. И не должен был срываться за это на тебе.
Удивление Рэд быстро сменилось облегчением. Хотя Файф и Лира помирились, никаких попыток обсудить все с Рэд или Эммоном он не предпринимал; все они вели себя почти как обычно, но над ними словно висели тучи, а напряжение в воздухе так и не сходило на нет. И оттого, что Файф наконец решил поговорить с ней, Рэд показалось, будто она опустила наземь какой-то тяжелый тюк, который неизвестно когда очутился у нее за спиной.
– Ты меня тоже прости, – пробормотала она. – Прости, что мы так и не придумали, как избавить тебя от новой Сделки. Прости, что мы так плохо понимаем ее природу.
– Вы не виноваты. – Файф пожал плечами, хоть и скованно. – Все теперь изменилось. Никто из нас толком не знает, каковы новые условия. И я бы все равно сделал то же самое, даже зная цену.
Рэд посмотрела через плечо. Лира стояла над ними, на помосте рядом со штурвалом, и оживленно беседовала с Каю и одним из наемных матросов. Ветер уносил их слова и защищал разговор Рэд и Файфа от их ушей.
– Я понимаю, – мягко сказала она. – Я бы сделала так же.
– Не сомневаюсь.
– Когда тебя призвало, тогда, на поляне… – Рэд покачала головой, снова глядя на море. – Клянусь, Файф, это вышло случайно. Эммон не собирался так поступать.
– Знаю. Он пытался защитить тебя. – Файф бросил быстрый взгляд на Лиру. – Никто из нас не обошелся без глупостей, связанных с любимыми людьми.
Рэд фыркнула.
Они погрузились в молчание. Рэд сложила в замок пальцы, чуть влажные от соленых брызг.
– Ты поговорил об этом с Эммоном?
– Наверное, нужно, да?
– Я благодарна за честь быть первым пунктом в твоем покаянном турне, но да, пожалуй, нужно. – Она чуть изогнула губы в улыбке, потом сжала их. – Вы трое… вы связаны друг с другом непостижимым для меня образом. Он любит вас с Лирой, Файф. Так любит. Его убило понимание того, как больно он тебе сделал, он просто не знал, как подобраться к разговору. Хотел дать тебе время.
Поначалу она пыталась заставить Эммона найти Файфа, попросить прощения и все объяснить. Но Эммон мягко отказался.
– Я перед ним извинился, – сказал Волк, – а требовать у него прощения – значит печься о своих чувствах, а не о его. Мы обсудим это, когда он будет готов.
Файф вздохнул. Оттолкнулся от перил. И вскоре Рэд услышала за спиной негромкий голос Эммона и скрип досок, на которые облокотился Файф.
Она улыбнулась, глядя на свои руки.
– Эммон выживет?
Из вороньего гнезда по веревочной лестнице грациозно спустилась Каю. На ней были все те же блузка и штаны, мягкие и просторные, и разноцветный шарф, которым она подвязала темные волосы. Она беззаботно улыбалась, но взгляд у нее оставался отстраненным и выдавал, что мыслями она где-то далеко. Девушка то и дело смотрела на запад, в сторону Рильта, почти с опаской.
– Он и худшее переживал, – ответила Рэд.
– Верю, – сказала Каю, поворачиваясь спиной к борту, опираясь на него локтями и искоса глядя на Рэд. – Что ж. Теперь ты с Волком.
Рэд откинулась назад на вытянутых руках, обхватив пальцами перила. Налет беспокойства сковал ее плечи.
– Теперь я с Волком.
– И теперь ты бессмертна, как и он? Ты не можешь умереть?
Рэд нахмурилась, чувствуя напряжение в выпрямленных руках.
Каю пожала плечиками, непринужденно, вопреки прямоте вопроса.
– Он же не может умереть?
– Да. – Кратко, резко и не до конца правдиво. – Не может.
От естественных причин, во всяком случае, – только если кто-то его убьет. Так обстояли дела, когда он был просто Стражем. Теперь, когда он стал целым Диколесьем, когда оба они стали им, Рэд ни в чем не была уверена.
Но говорить об этом Каю не собиралась.
– Выгодная сделка, – сказала принцесса. Из-под шарфа у нее на виске выбилась черная прядь; Каю лениво накрутила волосы на палец. – Позволить лесу пронизать тебя насквозь в обмен на бессмертие. Особенно если в придачу получаешь высоченного древесного муженька.
Рэд проглотила смешок, но теперь мысль об упомянутом Каю бессмертии ее не отпускала. В прошедшие недели она была сосредоточена совсем на других вещах, но и об этом тоже успела подумать – о магии леса внутри ее, что растягивала отведенное ей время так же, как и время Эммона. Это дарило радость – разумеется, ведь ее ждала вечность рядом с ним, – но и вызывало трепет. Всякому ясно, что навсегда – это очень надолго, но, заглянув в эту бездну времени, Рэд ощутила смесь восторга и ужаса, от которой ее рассудок поначалу отпрянул.
