Оно настоящее. Мифическое, невозможное, но настоящее.
А значит, она сможет попасть домой.
Нив заставила себя так думать, полагая, что именно эта мысль должна проистекать из предыдущего, подарившего ей облегчение, открытия. Но та легла на ее разум тяжестью, будто поместилась в него с трудом.
– Нив?
Тихий, дрожащий голос. Но она бы узнала его где угодно.
Руки у нее затряслись, дрожь перекинулась на плечи, и Нив повернулась лицом к сестре.
Рэд выглядела одичавшей. В заношенной блузке и штанах под темным плащом, с растрепанной косой, в которой виднелись усики плюща. Вены у нее на руках слегка мерцали зеленью, чуть заметно пульсирующей в такт с наполнявшим ветви золотом. Теплые карие радужки окружал зеленый ореол, а запястья обхватывали тонкие браслеты коры.
Не девушка, а частица леса. Необузданная, похожая на Волка. Однако первым, что Нив сказала своей близняшке, было:
– Какая ты красивая.
И Рэд, припавшая к земле, выпрямилась, округляя зелено-карие глаза, и отозвалась:
– Ты тоже.
Внезапно и отсутствие твердой опоры под ногами, и золото наверху, и чернота внизу, и высившееся рядом с ними огромное Древо сделались совершенно неважными. Первая и Вторая Дочери Валлейды бросились сквозь туман, по чему бы там ни было вместо земли, и рухнули друг другу в объятия.
Кинувшись к Рэд, Нив что-то ощутила. Ее кожи коснулись бесплотные пальцы, словно рядом был кто-то еще, желавший тоже обнять их обеих. Раздался вздох, разлетелся по бескрайнему туману, и все затихло.
А Нив увидела, что вены на ее руках, обхвативших сестру, полны чернотой, а запястья поросли шипами. Прощальный дар Солмира. Он отдал ей силу, потому что она в этом нуждалась? Или просто устал носить ее всю в себе?
Под кожей у Нив притаился какой-то зуд, а внутри словно засел едва ощутимый крючок. Ее тянуло к чему-то оставленному, брошенному незавершенным.
Рэд сипло втянула воздух, прижимаясь к плечу Нив.
– Я думала, что потеряла тебя, – вдох прервался, обратился всхлипом. – Я тебя бросила, выбрала его вместо тебя, а потом ты пропала…
– Но я тебя вынудила. – Нив коснулась рукой волос сестры. Листочки плюща шевельнулись у нее под пальцами. – Вынудила выбирать, потому что не стала слушать. – У нее тоже выступили слезы, обожгли глаза, побежали по щекам, тронутым тенями. – Пыталась принять решение за тебя.
– Нив, – заговорила Рэд, собираясь успокоить ее, но она отступила на шаг и подняла унизанную шипами руку. Оракул многое подарил ей, вскрыв тот узел эмоций, который Нив тщательно сплетала, каким бы жестоким ни был этот дар. И теперь ей было что сказать.
– Я не желала признавать, что неправа. Хотя сама и понимала это. – Вот она, ее самая обличительная истина. – Знала, что ошибаюсь, но продолжала действовать, потому что желала хоть что-нибудь контролировать. – На последнем слове она захлебнулась воздухом, а пальцы у нее задрожали. – Я готова была творить что угодно, лишь бы чувствовать хоть немного контроля.
На короткий миг они обе замерли с мокрыми от слез щеками. Потом пронизанная зеленью рука Рэд накрыла шипы Нив.
– У тебя были на то причины.
Нив прерывисто вдохнула.
Рэд опустила руку, но не отстранилась, а сплела свои пальцы с ее.
– Я должна была сказать тебе, почему вынуждена уйти. Я так… боялась, и стыдилась, и думала, что… – Она запнулась, словно те давние мысли с трудом облекались в слова. Закрыла глаза. И заговорила снова, взвешенно и уверенно, будто повторяя то, что уже много раз произносила в уме. – Нив, ты помнишь, что случилось той ночью?
Лишь одну ночь они упоминали именно так, вкладывая столько веса в слова. Ту ночь четыре года назад, когда им исполнилось шестнадцать лет, и они мчались под бескрайним, усыпанным звездами небом к темным деревьям. К Диколесью и заключенному под ним Тенеземью, к местам, что поглотят их обеих.
– Урывками, – пробормотала Нив. – Но ничего… ничего такого, что могло бы заставить тебя решить, будто надо уйти. – Ей пришлось силой проталкивать эти слова через комок в горле. Сколько раз мысли об этом ранили ее, резали так глубоко, что она почти перестала чувствовать боль? Та ночь положила начало их разладу, а Нив не помнила большую ее часть.
И, самое главное, самое болезненное и ранящее – она не помнила, нет ли ее собственной вины в том, что Рэд решила, будто должна навсегда удалиться в лес. Не сама ли Нив что-то натворила?
Все происходящее было настолько огромнее их обеих, но все равно в конечном счете сводилось к ней и ее сестре, и ко всему, что выросло между ними, столь же неоспоримое, как корни и шипы.
Рэд стояла, закрыв глаза.
– Я тебя чуть не убила.
Нив была готова ко всему, но не к этому.
– Что?
– Сила Диколесья, его магия… частица ее влилась в меня, когда моя кровь попала на землю внутри его границ. Я не представляла, как с ней сладить, и, когда появились разбойники, я… я их убила… но сила мне не подчинялась, не полностью. Я не знала, как обуздать ее, и она чуть не убила тебя. – Рэд открыла глаза, блестящие зеленью вокруг карего. – Поэтому я хотела уйти в Диколесье, Нив. Не для того, чтобы бросить тебя. А чтобы уберечь.
Даже в этом они отразили друг друга.
– Я думала, что единственный способ защитить всех вас – от себя, от чудовищ… – Рэд фыркнула, будто замечая вскользь: теперь им обеим известно, что чудовища существуют, ведь они сами стали ими, – …это уйти. – Она вздохнула, вскинула глаза на Нив. – Но потом я встретила Эммона.
Не так давно это имя – которого она не знала, пока впервые не услышала его из уст Рэд, – заставляло Нив вспыхивать первобытной яростью. Злостью на то, как при упоминании этого монстра Рэд расцветала, неприкрыто выдавая, что он стал для нее важен. Что он вынудил ее решить, будто она принадлежит ему и Диколесью.
Сейчас оно звучало просто как имя. Она повстречала достаточно монстров, и Эммон был не из их числа.
Да и едва ли Нив могла бы теперь уверенно утверждать, будто хорошо в них разбирается.
– То есть все, что мы пытались сделать, – это спасти друг друга, – сказала она.
Губы Рэд изогнулись в улыбке, такой же неистовой и дикой, как она сама.
– И справились просто превосходно.
Секунда тишины. И, сколь бы это ни было немыслимо, они расхохотались.
Отголоски смеха звенели в тумане и эхом отражались от могучего древесного ствола, пока сестры обнимались, заливаясь слезами и заходясь в приступе радости, приправленной рыданиями.
– Короли, – выдохнула Рэд, смахивая с глаз соленую влагу. – Короли, Нив, что мы наделали?
Нив покачала головой, коротко стирая слезы запястьем.
