Плети водорослей, такие же бесцветные, как и все вокруг, обхватывали лодыжки, запястья и шею человеческого тела и змеями тянулись куда-то в дымку. Создавая поводки, которыми громадное, акулоподобное создание управляло своей куклой, сделанной из тела бывшего приверженца.
Нив постаралась подавить дрожь.
Камень пещеры был сырым; тут и там висели моллюски и лежали расколотые ракушки, в перевернутых половинках которых блестели крошечные озера. Из пола и потолка тянулись блестящие каменные зубья, все еще покрытые каплями воды. Нив обернулась – позади них стена отсутствовала, и там стеклянной гладью застыл черный океан. Он замер прямо у свода пещеры, остановленный некой невидимой силой.
Нив вспомнила, каково тонуть, глотая холодную воду. Левиафан мог в любой момент ослабить хватку и позволить необъятной толще океана обрушиться на них.
Солмир рядом с ней шатко поднялся. Он не взглянул на Нив, сразу приковав взгляд синих глаз к человеко-монстро-богу, но протянул ей руку, и Нив взялась за нее и позволила ему поднять себя на ноги.
– Добро пожаловать, – произнес тот же раскатистый, ужасный голос, но уже слегка смягченный. Пропущенный через горло некогда человеческого тела и потому более приемлемый для ее рассудка. – Я крайне польщен вашим присутствием.
– Не то чтобы у нас была возможность отказаться от приглашения, – сухо заметил Солмир.
Плети водорослей запрокинули кукле-мертвецу голову и распахнули ее челюсти. Из них вырвался шипящий смех, от которого у Нив заныли уши.
– Брось, некогда-Король, ты же не думал, что сможешь проплыть по моим владениям так, что я не узнаю? Быть может, я и ослаб, но не настолько. – Создание поднялось с места, плавно, как волна, несмотря на то, что все его суставы управлялись водорослями. – Я надеялся, что ты будешь ждать моего призыва.
– Надеяться и ждать – одураченным стать.
– Ну где твои манеры, – рассеянно отозвался Левиафан, глядя черными акульими глазами скорее на Нив, чем на Солмира.
Чуть заметно дернув плечом, Солмир встал между ними, вскинув подбородок; на спину ему падали капли с мокрых волос.
Левиафан улыбнулся, обнажая ряды острых зубов.
– Закрывай ее сколько угодно, мальчик, – сказал он тихо, – но такую магию ты не укроешь.
И тут, впервые с того момента, как он отдал ей всю силу и толкнул ее в Сердцедрево, Нив смогла рассмотреть, во что эта сила превратила ее.
Прежде от магии у нее темнели только запястья и шея, места, где кожа была тонкой и проступали кровеносные сосуды. Теперь же, задрав рукава плаща, Нив увидела, что тьма тянется уже до ее локтей. Она скинула одежду с плеч, и на них все вены тоже оказались черными, а прямо над сердцем тьма сплеталась в тугой узел. Острые браслеты разрослись в наручи, и над ключицами тоже проступили шипы.
Она посмотрела на Солмира и увидела в его глазах отражение собственных. Полностью черных, с поглощенными тьмой белками и едва заметным намеком на карие радужки. Признак еще живой души.
Нив подумала о том, как глаза Солмира постоянно меняли цвет, когда он вбирал слишком много магии, будто его душа стремилась в ней раствориться, стать частью этой силы. Нив же не чувствовала ничего похожего на метания тонущей души и не представляла, что это могло значить.
– Ты все это сдерживал? – прошептала она. – Но ты не выглядел… Я не…
Солмир тяжело сглотнул.
– Я давно привык сдерживать тени, Нивира.
Левиафан снова испустил смешок, стоя перед троном из коряг.
– И это даже не сила богов. Вы ведь убили всего двоих, верно? Змия и Оракула? И все пришлось потратить, чтобы попасть к Сердцедреву. Так что это лишь магия малых чудищ, от которых вы избавились по пути. – Существо качнуло головой, щелкнув костями. – Похоже, у тебя была причина хранить все за нее, некогда-Король, раз она меняется так заметно от такого малого количества силы. – Черные глаза сузились, а стебельки водорослей, приделанные к уголкам рта, растянули резиновые губы в зловещей, слишком широкой ухмылке. – Еще одна причина, я имею в виду.
Солмир стиснул челюсти.
– Да у тебя сердце не на месте. – Костлявая рука Левиафана коснулась грудной клетки. – Или вернее будет сказать, что не на месте душа?
Нив свела брови.
– О чем это оно говорит?
– Да, Солмир, – Левиафан переплел пальцы и снова улыбнулся. Позади тела мелькнул и сразу исчез огромный темный глаз. – О чем это я говорю?
В пещере повисла тишина, нарушаемая лишь каплями соленой воды, падавшими с потолка.
Солмир закрыл глаза. Глубоко вдохнул. Отстранился от Нив, так, чтобы не касаться ее тела.
– Я передумал приносить тебя в жертву, – произнес он наконец.
Несколько мгновений Нив стояла без единого движения и без единой мысли в голове, подобная мертвой кукле перед троном. Когда к ней вернулась способность говорить, в ее вопросе не было ничего, кроме боли:
– Что?
Солмир стоял напряженно, будто ожидая удара, но ее надломленный голос, похоже, ранил его сильнее. Глаза у него оставались закрытыми; он поднял руку и потер шрамы на лбу.
– Королей проще всего вытащить на поверхность с помощью сосуда, – прошептал он, словно пытаясь скрыть свои слова от Левиафана и надеясь, что его признание услышит только Нив. – Впустить в него их души и вывести туда, где их можно убить. А души и магия… Ты уже знаешь, как это работает. Трудно удерживать и то и другое.
– Но ты смог. И я могу, прямо сейчас.
– Трудно, а не невозможно. – Он уронил руку и наконец посмотрел на нее. Его лицо… Нив и прежде видела на нем боль, но сейчас все оказалось иначе. Глаза Солмира горели мольбой и были наполнены глубокой скорбью, которую он не мог больше скрывать, как ни пытался. – Я собирался позволить им превратить в этот сосуд тебя. Хотел, чтобы Сердцедрево отворилось и втянуло их внутрь, а там они с легкостью завладели бы тем из нас, в ком не было бы магии.
Он произнес это быстро и резко, словно надеясь, что так сможет скрыть выражение лица и то, как рука у него постоянно подрагивает, тянется к ней и падает обратно.
Нив сглотнула. Она умела оставаться спокойной, даже узнавая кошмарные новости, умела быть уравновешенной в самых худших обстоятельствах. А потому и теперь вскинула голову, выпрямила спину и понадеялась, что сможет унять жжение в глазах. Глупо. Как же глупо было думать, что он…
Нив не позволила себе закончить мысль.
– И что вынудило тебя поменять планы, некогда-Король?
Это обращение из ее уст попало в яблочко. Солмир вздрогнул, едва заметно, но Нив все-таки заметила.
– Меня вынудило передумать, – сказал он, – понимание того, что я не смогу тебя убить. Даже ради спасения всего проклятого мира.
Никто из них не шелохнулся. Никто ничего больше не сказал. Они замерли друг напротив друга, словно его признание было брошенной наземь перчаткой.
