Люблю тебя, папа.
Твоя дочь, Рубин.»
Отложив расшифрованное послание в сторону, Рубин задумалась. А это существо, оказывается, всеми правдами и неправдами ищет способ раздобыть средства! Зачем они нечисти? Тем более, такая огромная сумма?
Рубин не сомневалась, что попади это послание в руки отцу, он бы отправил монеты вместе с гонцом. Ну, еще и войско в придачу бы послал, но тем не менее… С такими фокусами, которые выкидывало существо, забрать монеты у ничего не понимающего гонца — дело нехитрое.
Стоит ли рассказывать Ордериону о том, что Рубин расшифровала послание? Допустим, он поверит, что она на самом деле принцесса, и тогда все еще больше усложнится. Ордерион сообщит об этом отцу. И тогда вся Инайя встанет на уши. А за ней следом и Турем. Нет-нет… В глазах Ордериона Рубин должна оставаться мошенницей с туманным прошлым, которая обвела его вокруг пальца и скрылась в неизвестном направлении. Мошенницу силами двух королевств точно искать не будут.
Рубин собрала исписанные листы бумаги и бросила их в горящий камин. Свернула письмо с потекшими чернилами и сунула в карман. Возможно, Ордерион и вовсе забудет о нем… Хотя, вряд ли, конечно.
Вернулся принц час спустя. Выглядел он по-прежнему не слишком веселым, хотя на этот раз старался это скрыть.
— Ну что, расшифровала послание?
— Нет, — угрюмо пробурчала Рубин, изображая на лице бессилие.
— Почему я не удивлен? — Ордерион улыбнулся. — Пойдем поедим? Здесь недалеко есть таверна. Там вкусно готовят.
Рубин смотрела на него, желая стереть маску печали с его лица.
— У меня эти дни начались, — соврала она.
Он исподлобья взглянул на нее.
— Живот болит?
— Есть немного, — поморщилась Рубин.
— Можем заказать еду прямо сюда.
— Было бы замечательно, — она натянуто улыбнулась.
Идти в таверну Рубин не хотелось только по одной причине: на нее косо смотрели из-за грязного платья, которое принцесса была вынуждена снова на себя надеть. Своим появлением в таверне она бы привлекла бы еще больше внимания. А ей необходимо исчезнуть незаметно…
— Сейчас закажу, — Ордерион помялся и снова ушел.
Рубин с облегчением выдохнула и присела за стол. Дело оставалось за малым: узнать, как расторгнуть их договор и снять с себя печать юни.
Когда Ордерион снова зашел в комнату, вид у него был озадаченный.
— Возможно, тебе что-то нужно… Ну, для этих дел… — он держал руку на ручке двери, будто собирался тут же получить от Рубин новое задание и отправиться его исполнять.
— Нет, — Рубин пожала плечами. — Я попросила жену хозяина таверны — она помогла.
— Ясно, — он оставил ручку двери в покое.
Прошел через комнату и присел за стол напротив принцессы. Молча протянул руку ладонью вверх.
Рубин нахмурилась, изображая непонимание.
— Письмо, — подсказал Ордерион.
— Ах да, — спохватилась она и вернула сложенный вчетверо лист. — Когда завтра выезжаем?
— Таверна открывается с самого утра. Позавтракаем и отправимся в путь.
— А лошади? Ты заказал? — продолжала расспрашивать Рубин.
— Да, вечером конюх приведет их на постоялый двор.
Ордерион очень странно на нее смотрел. Слишком серьезно. И с какой-то долей опаски.
— Что случилось? — напрямую спросила Рубин. — На тебе лица нет.
— Я новости разузнал. Нечисть разбушевалась и вышла за пределы лесов. С разных концов Инайи едут гонцы с новостями, что пропадают целые поселения жителей. Скот и другие животные исчезают вместе с ними.
— Как было на заставе, — кивнула Рубин.
— Это еще не все, — предупредил Ордерион. — Их тела потом находят в лесах. В полях. В озерах. И на дорогах. Не всех, — он покачал головой, — только некоторых. И они растерзаны. Кого-то обнаруживают спустя день после пропажи. А кого-то спустя неделю…
— Тот туман забирает время, — рассуждала Рубин. — Что-то происходит внутри него. Те люди в свете — они ведь не могли стоять или бежать по водной глади? Значит, они находились на чем-то твердом.
— Напасть на наши земли явилась всего год назад, а сейчас она ширится и набирает обороты. Нас кормят не замки, а люди, что работают в поле дни напролет. Исчезновение одного поселения не нарушит поставки продовольствия в города. Но если этих поселений много, может начаться…
— Голод, — закончила за него мысль Рубин.
— У Инайи есть запасы продовольствия, но после прошлого неурожайного года они быстро иссякнут. Если в этом году будет некому собирать урожай — то уже к зиме у нас начнутся проблемы.
— Делегаты из Турема приезжали в Инайю. Они вполне могли договориться о поставках продовольствия.
— Боюсь, что новости из Турема такие же неутешительные.
Рубин отклонилась на спинку стула и нахмурила брови.
— Логично предположить, что на землях Турема бушует та же напасть, что и здесь, — подытожил Ордерион.
Рубин прижала пальцы к подбородку и отвернулась. Она прекрасно знала, что в Туреме прошлый год тоже выдался неурожайным. Но Турем всегда кормил не только себя, а значит, в этом году своих людей он уж точно прокормит… пока другие королевства будут голодать.
— Если начать распределять запасы продовольствия уже сейчас, то можно пережить год, — произнесла в пустоту. — Но это только усугубит общую обстановку. Люди поднимут бунт, требуя защитить их, и будут правы: ведь для этого и существуют короли и войска.
В комнату постучали, и Ордерион пошел открыть дверь. Молодая инайка принесла поднос с едой и оставила его на столе.
— Возможно, дер желает что-то еще? — дева обратилась к Ериону с таким видом, будто предлагала по меньшей мере себя.
Рубин от такого хамства обомлела. Она же здесь! Жена! Тут все должны думать, что жена!
«Какого Дхара?» — чуть не озвучила она собственные мысли.
— Нам с супругой необходимо почистить обувь. Вы можете позаботиться об этом?
Рубин взглянула под стол на носки своих грязных сапог и быстро подобрала ноги.
— Конечно! Я подожду в коридоре, — инайка кивнула, заманчиво улыбнулась и вышла.
— Что эта девица себе позволяет? — возмутилась Рубин.
— Работа у нее такая, — объяснил Ордерион, присаживаясь на кровать и стягивая сапоги. — Не будет улыбаться — не получит вознаграждение.
— Ты прекрасно понял, что я не об улыбках говорю!
— О ней мои знакомые хорошо отзывались, — Ордерион напрочь игнорировал возмущенный тон принцессы.
— Ну так иди! — взмахнула рукой разъяренная Рубин. — Чисть с ней свои сапоги!
