Отряхнула костюм.
— Я умерла? — наконец, спросила Рубин, глядя на белогривую лошадь.
— Да, — ответил он.
— И теперь ожила?
— Да, — подтвердил он.
— Бессмертная, значит? — она хмыкнула.
— Нет, — ответил принц.
— Ну, если ожила, то бессмертная, — пожала плечами Рубин.
— За все надо платить, — озвучил Ордерион прописную истину. — И рано или поздно, но мана стребует с тебя все долги.
— Я потом об этом подумаю.
Рубин подошла к своей лошади и взяла ее под уздцы.
— Я тебя не отпускаю, — произнес Ордерион, продолжая лежать на траве.
— А я в твоем разрешении не нуждаюсь, — Рубин погладила бок кобылки, но залезать на лошадь не спешила.
Что-то удерживало. То ли нытье в груди, то ли гул в ушах. Лицо Ордериона, забрызганное кровью, все еще стояло перед глазами. И слезы в темно-карих глазах. Так с источником исцеления не прощаются. Как угодно, но только не так… целуя, что есть силы, и срывающимся голосом повторяя одно лишь «нет».
— Почему ты не можешь меня отпустить? — спросила Рубин у Ордериона, по-прежнему не оборачиваясь к нему.
— Потому что одна ты с этим не справишься, — прозвучал его голос над самым ухом.
Принцесса вздрогнула. Медленно повернула голову. Ордерион оказался за спиной. Встал вплотную и, судя по всему, никуда уходить не собирался.
— С чем «с этим»? — просипела она.
— С даром, который не только спасение, но и проклятье, — тихо произнес он. — С миром, в котором таких, как ты, убивают. С безрассудством, в которое ныряешь с головой. С долгом перед маной, который она попросит вернуть. Одна со всем этим ты не справишься. Даже сейчас ты явно держишь путь в Нотарию. Но что будет, когда украденные седоулы закончатся?
— Найду работу, — не капли не сомневаясь, ответила Рубин.
— Кем? — он покачал головой. — Посудомойкой? Прачкой? Подавальщицей в трактире? Месяц такой жизни — и ты завоешь. Спросишь себя, что лучше: рискнуть и быть принцессой, надеясь сохранить секрет о даре, или вечно убегать от судьбы, работая за медяки? Поверь, соблазн вернуться к прежней жизни окажется слишком велик. И ты к ней вернешься. Потому что ни папа, ни свита не подготовили тебя к реальной жизни.
Рубин опустила глаза.
— То есть теперь ты веришь, что я — принцесса, — сделала вывод она.
— Поверь, считать тебя мошенницей было значительно проще. И я выбрал для себя более легкий путь.
— Как ты понял, куда я еду?
Ордерион взял ее за руку и погладил большим пальцем запястье. Метка на нем проявилась и тут же исчезла, снова становясь невидимой.
— Обманул… — с досадой пробурчала Рубин.
— С помощью нее я наблюдал за тобой. Я знаю, что ты расшифровала письмо королю от существа, но скрыла это от меня. А еще я знаю, почему ты так и не сдала в чистку сапоги…
Рубин судорожно вздохнула, пряча горечь поражения за плотно сжатыми губами.
— То есть ты догадался, что я собираюсь бежать.
— Признаюсь честно, я до последнего сомневался. Думал, тебе хватит ума не совершать глупости. Но увы, страх одолел твой разум.
Рубин со злостью толкнула Ордериона в плечо.
— Мог бы сразу меня остановить! — с обидой выпалила она. — Тогда бы мы не стояли сейчас здесь!
— Извини, принцесса, но я был так измотан, что проспал твой побег…
Рубин почувствовала свою вину. Она и не подумала о том, что там, на озере, Ордерион не спал всю ночь. А потом было путешествие до Гразоля, и снова он провел на ногах весь день. Да и передышку на заставе вряд ли можно было назвать «отдыхом».
— У тебя лицо в крови, — произнесла она, поднимая на него глаза.
Ордерион ничего не ответил. Молча отступил назад. Пошел к своей лошади. Достал из подсумка флягу и чистую белоснежную рубаху. «Когда только купить успел?» — подумала Рубин.
Ордерион намочил ткань и вернулся к ней. Поднес ее к лицу принцессы и начал оттирать с него засохшую кровь. Рубин во все глаза смотрела на Ордериона, а он будто этого не замечал.
Она перехватила его руку и повернула запястьем к своему лицу. Уставилась на метку. «Смотреть — не значит видеть» — возникла мысль в голове. Внимательно изучая рисунок, она нашла спрятанные и изогнутые буквы. «Мой» — было написано на его клейме.
— Ты не шутил, когда говорил, что хочешь жениться на мне? — она перевела взгляд с метки на его лицо.
— Нет, — он покачал головой.
— Даже будь я простолюдинкой?
— Я и собирался жениться на простолюдинке, — напомнил Ордерион. — Кто ж знал, что ты окажешься настоящей принцессой?
— Тогда мне нужно открыть тебе еще один секрет, — она поморщилась, думая об этом.
— Я слушаю.
— Атан не узаконил наш брак. Я проколола палец фрейлины, чтобы измазать простынь.
— Почему фрейлины, а не свой? — внезапно удивился Ордерион.
— Чтобы никто не заметил прокола на моей коже и не заподозрил подвоха.
— А Атан что, даже не понял, что жену девственности не лишил? — его голос стал похож на рык.
— Он прекрасно знал, что перепил и уснул. И мой подлог скрыл.
— Значит ты все еще дева, — озвучил Ордерион.
— Дева-блудница, — ответила она и поджала губы.
— Принцесса, повелительница силы маны, бессмертная, да еще и дева-блудница, — он провел пальцем по ее щеке. — Угораздило же меня связаться с тобой?
— Тут я вынуждена с тобой согласиться, — Рубин нахмурила брови. — Но ты, между прочим, тоже не подарок богов!
— Да ты молиться на меня должна! — хмыкнул он.
— Как-нибудь помолюсь, — пожала плечами она. — Когда-нибудь. Наверное… — добавила неопределенно.
Рубин выхватила рубашку из рук Ордериона и начала старательно стирать капли крови с его лица.
— Поцелуешь меня? — очень тихо спросил он.
— Нос свой «сними», тогда поцелую.
— Вот упрямая!
Он расстегнул ворот рубашки и коснулся знака на груди.
Марево появилось и исчезло. А перед Рубин появилось уже знакомое ей лицо. Теперь, даже когда оно пряталось за иллюзией со слишком длинным носом, Рубин все равно как будто видела его, настоящего.
Она встала на носочки и прикоснулась к его губам. Совсем невинно. Мурашки снова побежали по телу. Блудница внутри открыла глаза и спросила: «Разве так ты хочешь его поцеловать?»
Рубин отбросила грязную рубашку и обвила руками его шею, прижимаясь грудью к широкой груди. А затем распахнула губы и поцеловала так, как хотела.
