— Я чувствую, что творится у меня между ног, — прошипела она.
— Они начались на неделю раньше. Как ты себя чувствуешь?
— Беспокоишься, что горемычником могли и меня отравить? — Рубин склонила голову набок.
— Нельзя бросаться такими обвинениями без доказательств! — повысил тон Ордерион.
— А у меня их и не появится. Как и у Хейди, — добавила Рубин.
Принц внимательно смотрел на нее своими алыми глазами, а потом развернулся и покинул спальню.
Слезы навернулись на глаза от злости и бессилия. Сейчас ей необходимо взять себя в руки и спуститься к делегатам, чтобы попытаться отсюда сбежать…
Думая об этом, Рубин зажмурилась. На кону ее жизнь. Неважно, что она чувствует. Ордерион использует Рубин в своих целях. И его сердце принадлежит не ей, а другой…
***
Рубин вошла в зал для пиршеств, следуя за молчаливым Ордерионом. Музыка мгновенно стихла, а бурные беседы прекратились.
Король Луар, сидевший во главе, встал. Следом поднялся Галлахер. Он показался Рубин слишком бледным, а его взгляд, направленный на нее, чересчур опасным. Мира сидела рядом с королем и сдержанно улыбнулась, увидев Рубин. Перед делегатами королевская чета предстала в черных нарядах. Они были слишком помпезными, зато определенно траурными.
Рубин перевела взгляд на шестерых земляков, что стояли у стола в ряд и испуганно глядели на нее. Знакомых лиц оказалось двое: первый — дер Гроуди, давний друг отца и его поверенный, а второй — дер Лизард, молодой сын военного советника.
— Ваше Высочество, — синхронно произнесли оба дера и поклонились Рубин, замершей напротив них.
Остальные туремцы сделали то же самое.
— Дорогая Рубин, — Луар протянул к ней руку, — я знаю, как тяжело тебе дался сегодняшний день, проведенный в горе у могилы моего сына Атана, но позволь нам еще немного потревожить твое уединение. Прошу, дитя мое, — он указал на свободный стул рядом с Галлахером, — присядь с нами за стол и хоть немного поешь. Доставь радость мне, моей семье и своим верным подданным.
Столько меда было в его речах, что Рубин будто ощутила приторную сладость во рту, от которой начало мутить. Она подошла к столу и позволила Ордериону выдвинуть для нее стул. Присела. Все остальные тут же опустились. Ордерион занял пустующее место напротив, оказавшись по левую руку от Миры.
Та ласково улыбнулась Ордериону. Он сделал вид, что ничего не заметил, и перевел настороженный взгляд на Рубин. Как будто чувствовал, что она задумала неладное.
— Ваше Величество, — обратился к королю дер Гроуди, — могу я поговорить с принцессой Рубин с глазу на глаз?
— К чему секреты? — развел руками Луар. — Вы только утомите Ее Высочество своими расспросами. Мы все вам рассказали. Орде — непосредственный участник всех событий, — Луар указал на сына рукой, — детально описал, что произошло.
— Я настаиваю, — с угрозой произнес Гроуди.
— Настаивать будете в своем замке, — резко ответил король, и дер, явно не ожидав такого поворота событий, тут же с опаской взглянул на Рубин. — Дорогая, — Луар чуть наклонился вперед, — мы не станем тебя надолго задерживать, — его голос вновь превратился в тягучий мед. — Озвучь только свои мысли на счет моего предложения заключить новый союз с Туремом. Ты согласна принять предложение руки и сердца моего младшего сына Орде и выйти за него замуж?
Туремцы, как один, уставились на нее. Дер Гроуди с ужасом во взгляде, остальные с явным замешательством.
— Решение о союзе должен принимать мой отец. И я исполню любую его волю, как только увижусь с ним лицом к лицу. Посему, завтра поутру я отбуду в Турем вместе с делегатами, — громко и четко произнесла Рубин, вперив в Луара полный ненависти взгляд.
Тот дернул головой, будто не расслышал.
— Нет, — прошептал Ордерион.
— Такова моя воля, — Рубин встала.
Туремцы поднялись следом. Король, Ордерион и Галлахер остались сидеть.
— Сядь на место, — жестко произнес король, глядя на нее.
— Простите? — Рубин сощурилась.
— Сядь на место!!! — прогремел его голос.
Рубин повернулась к делегатам, рассчитывая найти спасение в их слове и защите, но они лишь молча смотрели на нее.
— И вы, уважаемые деры, тоже присаживайтесь, — более спокойным тоном произнес Луар, и те сели.
Стоять осталась одна Рубин.
— Ты, дитя, кажется не понимаешь, что поставлено на кон? — Луар склонил голову на бок, хищно улыбаясь. — А уважаемые деры, отправленные твоим отцом, лишены этого недостатка. Я задам тебе вопрос еще раз, а ты внимательно подумай и ответь на него. Принцесса Рубин, ты согласна выйти замуж за моего младшего сына Орде?
Рубин снова обернулась к делегатам. Седовласый дер Гроуди молча смотрел на нее, остальные уставились в свои наполненные миски, скупо поджав губы. И тогда до Рубин, наконец, дошло… Если сейчас она скажет «нет», делегатов убьют и представят все так, будто они не добрались до Белого замка. Путь неблизкий, а нечисть бушует уже не только в лесах. И делегаты это прекрасно понимали! От того взгляды туремцев казались столь пустыми, и только пожилой дер Гроуди — давний друг отца Рубин — невозмутимо продолжал смотреть на нее.
— Я согласна, — ответила она, глядя на него ответ. — Конечно, я принимаю предложение руки и сердца Его Высочества принца Орде.
Рубин повернулась и взглянула на Ордериона. Он с силой сжимал челюсти, отчего на испещренных метками щеках гуляли желваки. Губы кривились, не то от злости, не то от отвращения. А глаза… Они как всегда горели алым, вот только теперь это пламя будто жгло ее кожу.
— Простите, Ваше Величество, — Рубин опустила глаза, — мне нездоровится сегодня. Я бы хотела удалиться в свои покои.
— Конечно, дитя, — сладким голосом ответил Луар. — Орде проводит тебя и вернется к нам чуть позже.
Ордерион встал. Туремцы тоже поднялись. Луар и Галлахер остались сидеть. Рубин бросила последний взгляд на дера Гроуди и заметила, как тот одобрительно кивнул.
В гробовой тишине Рубин и Ордерион покинули пиршество.
Оказавшись в коридоре, принцесса сжала кулаки. Хотелось броситься бежать. Преодолеть сотни дверей, пронестись по двум мостам и оказаться за пределами белых скал, там, где в ночи поджидает нечисть. Страшная, смертоносная, но честная в своем желании убить.
На развилке коридоров Рубин свернула направо, но Ордерион схватил ее за локоть и потянул в другую сторону. Молча. Ничего не говоря. Будто имел право так ее касаться и повелевать ходом ее дальнейшей жизни. А Рубин плелась следом, не заботясь о ровности осанки и расправленных плечах. Она плелась так же, как и те, кого за цепи тащили на казнь в дни свершения правосудия: обреченно, покорно и не замечая пути.
***
