— Мой оте-е-ец? — Ордерион рассмеялся. — Даже если бы он и был способен кого-то любить, вряд ли бы стал на ней жени-и-иться. Для Миры хватило бы и статуса фавори-и-итки.
— Тогда в чем причина его поступка? — не отчаивалась выяснить правду Рубин.
— Когда сам выясню-ю-ю это, обязательно тебе расскажу.
— Но догадки же у тебя есть? — не сдавалась Рубин.
— Скажи, кто шепну-у-ул тебе о том, что произошло между Мирой, мной и моим отцом? — ушел от ответа Ордерион.
— Азагриэль проболталась, — солгала Рубин.
— Без дозволения Ми-и-иры или моего отца, никто бы тебе лишнего сказал. А поскольку моему отцу-у-у сейчас невыгодно портить наши с тобой отношения и намечающийся договорно-о-ой брак, рискну предположить, что это Мира попросила Азагриэль тебе сплетни донести. Будь осторожна со своей служа-а-анкой. И сторонись Ми-и-иры: она явно не желает тебе добра.
— И чем же я ей мешаю, по-твоему? — Рубин поморщилась.
— Ты слишком краси-и-ива, — ответил он. — Мира опаса-а-ается красивых женщин, потому что они мо-о-огут привлечь внимание моего отца. Но короле-е-ева не понимает, что даже если это произойде-е-ет, и он тебя возжелает, ему своего не получить. Ты — моя-я-я. И я тебя никому не отдам. Даже королю!
Рубин судорожно вдохнула, пытаясь совладать со страхом стать жертвой похоти Луара. Что Ордерион сможет противопоставить отцу, вздумай Луар взять ее силой? Что сама Рубин сможет сделать Луару, если тот решит изнасиловать ее? Ничего! Потому что Луар — король! Его слово в Инайе — закон.
Рубин снова ощутила беспомощность. Ну почему? Почему она родилась девой? Будь она принцем, этот страх перед насилием не обуял бы ее!
Ордерион, будто прочитав ее мысли, снова обнял Рубин и припал губами к шее.
— Ни-и-ичего не бойся. Я — рядом с тобой. Я несу за тебя отве-е-етственность и не позволю плохому случится. Верь мне, как ты ве-е-ерила своему отцу, проживая в замке в Туреме.
— Мой отец продал меня за договор с Инайей, — напомнила Рубин. — Единственная, кому я могу безоговорочно доверять, — это я сама. А тебе Ордерион, я отвечу так: не стоило тебе везти Миру в этот замок. И меня сюда тоже не стоило привозить, — Рубин уткнулась лицом в подушку.
— Я не понима-а-аю, как в тебе могут сочетаться острый у-у-ум и безрассу-у-удство, — он начал ласково перебирать пальцами ее волосы, продолжая шептать в шею. — Но даже когда ты-ы-ы выкидываешь свои номера, а я при этом выхожу из себя-я-я, это все равно ничего не меня-яет между нами. Ты — моя-я-я принцесса. Моя-я-я, слышишь меня?
Он лизнул кожу ее шеи и стал водить по ней губами. А Рубин сомлела. Тянущее чувство внизу живота утратило отголоски боли и захотелось потереться об Ордериона сразу всем телом, что стать еще ближе к нему, чем уже есть.
Он оторвался от ее шеи и нежно погладил живот.
— Спи-и-и, моя принцесса. И пусть тебе присни-и-ится, как я целую тебя там, — он опустил руку к ее лобку и коснулся пальцами белья, — где ты мне пока не позволила.
«Зараза! — подумала Рубин. — Разве после такого уснешь?!»
Рубин не шевелилась несколько минут, тяжело дыша, а потом услышала размеренное сопение рядом с собой.
— Спокойной ночи, пьяный принц, — сквозь зубы процедила она.
Ордерион, естественно, не ответил.
Глава 15
Поутру Азагриэль снова вошла в спальню без стука и быстро удалилась.
— Она каждый день будет проверять, здесь ли ты? — произнесла сонная Рубин, нежась в объятиях Ордериона.
— Пусть проверяет, — прохрипел он. — Все видели, как вчера я был зол и даже немного перебрал. Кажется…
— Точно перебрал, — подтвердила Рубин.
— Тем не менее, я снова в твоей постели.
— Так все могут подумать, что ты в меня влюблен, — Рубин намеренно произнесла это и тут же задержала дыхание, ожидая, что он ответит.
— Пусть думают, что хотят.
Рубин разочарованно прикусила губу и села. Живот заныл с новой силой.
— Могу я написать письмо отцу и передать его вместе с делегатами?
— Пиши. Я лично вручу им его. Выезжают они после завтрака, так что у тебя есть время.
— Мне будет позволено спуститься к завтраку? — поинтересовалась Рубин.
— Нет, — Ордерион потер веки и тоже сел.
Откинул одеяло и уставился на свой восставший орган. Рубин тоже покосилась на него и залилась краской.
— Утро, — постановил Ордерион. — И твое прекрасное тело под боком.
Она медленно выдохнула, переползла через Ордериона и встала.
— Тебя смущают женские дни? — Ордерион внимательно следил, как Рубин подхватывает пеньюар и накидывает его на плечи.
— Да, — коротко ответила она.
— Тогда можем вместе ванну принять, — тут же предложил принц.
— У меня болит живот, — честно призналась Рубин. — И ванну я хочу принять одна.
— Я попрошу прислать к тебе волхва. Пусть травяной сбор какой подберет. Или настой.
— Я без волхва знаю, что способно избавить меня от болей.
Ордерион широко улыбнулся.
— Я сделаю все возможное, чтобы это произошло как можно скорее.
— Выпить отвар помичника, — усмехнулась принцесса и подхватила с пола кальсоны Ордериона. — Он прекрасно избавляет от всех неудобств, — она бросила их ему в руки. — А тебе пора в свои покои: к завтраку собираться.
Ордерион свесил ноги и стал одеваться.
— Когда напишешь письмо, не спеши его запечатывать. Я должен все прочесть.
— Оно будет зашифровано, — будто невзначай, обронила Рубин.
— Тогда тебе придется показать мне ключ и расшифровать текст для меня. По-другому никак, Рубин.
Ордерион подхватил платье-рясу повелителя силы с пола.
— Хорошо, — она не сводила с него пристального взгляда. — Но пообещай мне кое-что.
— Что?
— Луар ничего не должен знать о письме.
Ордерион надел рясу и подобрал с пола накидку.
— Зависит от его содержания, — спокойным тоном ответил он.
— Конечно, — кивнула Рубин.
После ухода Ордериона, она вызвала к себе Азагриэль. Приняла ванну и надела первое платье из двух черных, оставшихся у нее после приключений в склепе. Служанка по ее просьбе принесла ей писчие принадлежности и Рубин склонилась над листом бумаги.
Ордерион заглянул к ней спустя час. На нем был свежий наряд повелителя силы и старый образ измененного лица. Азагриэль удалилась из покоев, а Ордерион установил ограду из марева и протянул руку, чтобы Рубин вручила ему послание.
