«Дорогой отец. Пишу тебе без шифра, ибо по-другому это письмо тебе не передать. Со мной все в порядке. Король Луар принял меня в Белом замке Инайи как родную дочь. Смерть Атана и Сурими, безусловно, стала тяжелым испытанием. Но я держусь и радуюсь тому, что принц Орде спас меня.
Я выразила свое согласие принять предложение руки и сердца принца Орде, дабы союз этот скрепил не только наши жизни, но и принес процветание Турему и Инайе. Буду ждать твоего решения касательно этого брака.
Люблю тебя. Принцесса Рубин.»
Ордерион бегло изучил текст и протянул лист обратно.
— Пожалуйста, перепиши его, — попросил он.
Рубин возмущенно взглянула на принца и вырвала бумагу из рук.
— Не хочешь передавать — не надо! — она разорвала послание и бросила обрывки на стол.
— Напиши заново, только без предложения о том, что будешь ждать решения отца, — невозмутимым тоном произнес Ордерион. — Делегаты передадут твоему отцу, свидетелями чего стали. Всем ясно, что ты в заложниках и выхода у Дарроу нет. Ты ничего не можешь изменить, так стоит ли бередить раны твоего отца своим намеком, что он может решить не выдавать тебя замуж и попытаться вызволить силой?
Рубин молча смотрела в пол.
— Письмо необходимо написать, — голос Ордериона стал более мягким. — Это хоть немного успокоит Дарроу.
— Луар попросил тебя убедить меня отправить послание отцу? — Рубин рассматривала рисунок на ковре под ногами.
— Ты сама предложила сделать это, — напомнил Ордерион. — А я согласился помочь передать послание делегатам.
— Луар просил тебя убедить меня написать отцу? — повысила тон Рубин и подняла на Ордериона глаза.
— Без письма Дарроу останется только поверить на слово делегатам, что ты жива.
— Ответь на вопрос, который я задала. Пожалуйста, — попросила она.
— Не предложи ты сама отправить послание, я должен был убедить тебя сделать это.
— Спасибо за честность, — кивнула Рубин и вернулась за стол.
Написала новое письмо, опустив предложение про ожидание ответа, и вручила Ордериону.
Он бегло его прочел и кивнул.
— Теперь можешь запечатать.
— Зачем? — Рубин села на стуле вполоборота. — Сначала покажи его Луару, а потом запечатай сам и передай делегатам.
— Делай, как говорю, — он сложил лист и протянул его Рубин.
Она не спорила. Нагрела кусочек сургуча, капнула на лист и поставила печать с гербом Инайи, которую ей принесли.
— А теперь напиши второе письмо, — произнес Ордерион. — Лучше с использованием шифра, но, если не хочешь открывать мне один из ключей, тогда без него.
Рубин удивленно смотрела на Ордериона.
— Текст я продиктую.
Принцесса взяла новый лист и макнула перо в чернила.
— Дорогой отец, я выжила — и это главное. Меня спас Свет Звезды, — на туремском произнес он.
Рубин обернулась к Ордериону, непонимающе глядя на него.
— Пиши, — кивнул принц. — Пока он рядом со мной, я в безопасности. Мы встретили существо, которое полностью скопировало мое тело. Где это существо сейчас — мы не знаем. Ему требуются седоулы. Очень большие суммы. Главный вопрос: зачем ему эти средства и что оно затевает? Существу важно сохранить жизнь и допросить при встрече.
Рубин снова обернулась к Ордериону.
— Продолжай писать, — принц сложил руки на груди. — Мы со Светом Звезды видели, как стираются границы миров. Ход времени там нарушен. Людей убивают гигантские животные из древних книг. Юни, которую ты подарил мне, действовать перестала. Свет Звезды знает об этом. Красное Солнце догадывается. Свет собирается лично поговорить с Янтарным Соколом и попросить допустить его к работе с трактатом «О мирах и времени». Возможно, ответы содержатся там. Если Сокол не позволит Свету поработать с трактатом, появятся основания для вынесения Вотума Недоверия. Красное Солнце не поддержит Свет Звезды. Но, возможно, он заручится поддержкой Белого Алмаза? Буду ждать твоего ответа. Люблю тебя. Рубин.
Принцесса поставила точку и отложила перо. Пробежала взглядом по посланию еще раз и повернулась к Ордериону.
— У меня вопросов к тебе столько, что быстрого разговора не выйдет, — она исподлобья смотрела на него.
— Я знаю, — он ласково улыбнулся.
— Послание нужно зашифровать.
— Тогда тебе придется открыть мне один из ключей, — Ордерион тяжело вздохнул.
— Хорошо, — согласилась Рубин и вывела пером на другом листе «У каждого мастера есть камень. Мой — кроваво-красный рубин».
Принцесса начала быстро записывать буквы туремского алфавита под каждым символом, повторяя эту фразу вновь и вновь, пока весь алфавит не поместился в строках. Затем взяла чистый лист бумаги и стала кодировать послание, меняя буквы и убирая пробелы между словами. Ордерион склонился над ней, водя пальцем по листу с шифром и быстро подсказывая новые замены символов.
Закончив шифровать послание, Рубин сложила лист и запечатала его сургучом.
— Незаметно снять с бумаги сургуч с помощью специальной юни очень просто, — прошептал Ордерион ей на ухо. — Отец проверит меня и вскроет первое письмо. О втором послании я ему не скажу. Уверен, дер Гроуди тоже будет молчать и передаст оба письма твоему отцу.
— Янтарный Сокол — это… — Рубин повернула лицо и едва не коснулась губ Ордериона.
— Верховный повелитель силы маны.
— Вотум Недоверия — это опасно?
— Да. Никто не хочет терять власть.
— И ты думаешь, что Сокол что-то скрывает, — шептала Рубин.
— Все будет хорошо. Верь мне.
Принцесса чуть подалась вперед и совершенно невинно прижалась к губам Ордериона.
— Спасибо, что был честен со мной.
— Не за что, моя принцесса, — ответил Ордерион и поцеловал ее.
Оторваться от принца было очень трудно. Но Ордерион отстранился первым, и у Рубин не осталось выхода, кроме как скромно опустить глаза и сделать вид, что она вовсе не взбудоражена их минутной страстью.
Ордерион забрал второе письмо со стола, приподнял подол платья-рясы и сунул послание в голенище сапога.
— Как только делегаты уедут, я зайду за тобой. Хочу показать тебе замок.
Рубин согласно кивнула.
— Все будет хорошо, — повторил принц, взял со стола порванные и исписанные шифром листы, смял и сжег их в своей каменной ладони, превращая в искрящуюся пыль. Затем провел рукой по воздуху и рассеял марево защиты вокруг.
— Я буду ждать твоего возвращения, — Рубин улыбнулась ему.
Ордерион
