Похоже, что нет.
Однако единицы полезности таки списались…
«Федор Ковалев, менеджер по продажам, 40 лет
Статус: Корректор.
Ранг: Помощник
Единицы полезности: 10 (использовано 40)
Единицы агрессии: 4
Умения:
Автомеханик: любитель;
Электрик: любитель.
Преимущества:
Счетовод;
Экономный;
Сильное сердце;
Острый взгляд;
Хладнокровный (нивелирован недостатком «Трус»)
Недостатки:
Лишний вес;
Одышка;
Курильщик (перманентно);
Трус (темпорально, нивелирован преимуществом «Хладнокровный»);
Доступен инструмент: «Второй шанс»
Классно… Я выбрал инструмент, он мне доступен, а как им пользоваться? Непонятно.
И больше ничего я уже взять не могу. Если бы еще хотя бы пару единиц «агрессии», то был бы выбор еще нескольких «инструментов». Да только единиц этих не было.
И, в конце концов, единица — это убийство человека. Хорошего или плохого — это не главное, но чтобы заработать эти единицы, мне нужно кого-то убить.
Не сказал бы, что это легко, и нет, убивая Серегу и его дружков, Шота и всю его шайку, я не испытывал угрызений совести. В первом случае на кону была моя жизнь, во втором — жизнь Тимура и его товарищей. Я и сейчас был уверен, что и в первом, и во втором случае сделал правильный выбор.
Но все же тот факт, что я убил человека, да еще не одного, меня мучил.
Пока бегал, спасался от зомби, пытался выжить, как-то было не до того, а теперь вот накрыло…
И это меня просто вывело из себя, причем не просто вывело, я был взбешен, раздосадован и просто зол на себя.
Мало того, что вокруг происходит совершенно непонятная хрень, так еще я превратился в какого-то монстра. Без всяких угрызений совести валю людей направо налево…
Сунул сигарету в зубы, и собрался было выйти на улицу, покурить на крыльце, но вспомнил, что мне для этого придется спускаться по лестнице, и от осознания этого факта у меня тут же заныли ноги.
Ну нет, на хер. Никуда я не пойду!
Я выключил свет в комнате, открыл окно и подкурил сигарету, развалившись на подоконнике.
Не хотел ведь вонять куревом в комнате, но сил куда-то идти у меня уже не оставалось. Стоял, курил, наслаждался вечерней или, скорее, уже ночной прохладой, и размышлял. Сигарета обожгла пальцы, и я тут же затушил тлеющий уже фильтр о подоконник, бросил его вниз.
Пока курил, никаких новых мыслей, догадок не появилось. Не было никаких озарений и откровений. Зато муки совести немного отступили…
Да и вообще, я успокоился, угомонился.
Проторчав у окна еще несколько минут и придя к мысли или оправданию, что я просто защищался, защищал других, и никто не заставлял Сережу пытаться меня убить, а Шота пытать людей, я почувствовал облегчение.
Все так, и нечего об этом сожалеть, и уж тем более ждать «кровавых мальчиков», приходящих во сне.
И с интерфейсом пока что нечего голову ломать. Все равно не догадаюсь сам, что все это значит. А даже если и догадаюсь — никто мне не скажет, что именно это правильная догадка.
Раз так — спать. Устал за сегодня, сил совершенно нет. А завтра, глядишь, новый день наступит, и с новыми силами буду решать имеющиеся проблемы и загадки…
* * *
Меня таки не обманули — дали поспать всласть. Когда я открыл глаза — стоял день, на часах было начало двенадцатого.
Ну вот, вроде выспался. И замечу, никаких кошмаров, что не может не радовать.
Я наскоро оделся, обулся, спустился вниз, чтобы выкурить первую сигарету.
Блин, сам не заметил, как втянулся в это дело. Хреново…а я-то, наивный, еще планировал отучить это тело курить. В результате оно само меня к куреву приучило. Уже даже думать о сигарете начал, как о чем-то необходимом и жизненно важном.
Тьфу ты, блин…
Однако спокойно покурить мне не дали.
Какая-то женщина лет сорока, на вид (без косметики и в простом сарафане, с косынкой на голове, поэтому точно определить ее возраст, ну, никак не выходило — не малолетка, но и не старуха), проходя мимо дома, заметила меня, прислонившегося к стене.
— А ты чего прохлаждаешься? — уперев руки в боки, сварливым тоном поинтересовалась она.
— Выходной, — ответил я.
— Какой еще выходной? — возмущенно затараторила женщина, и тут же направилась ко мне. — А ну, давай, пошли! Там вон машина пришла, выгружают все, кто только может, чтоб скорее ее назад отправить, а он тут стоит, курит…Выходной у него, ишь!
— Да отстань! — попытался возмутиться я, когда женщина, без всяких церемоний, вцепилась в мою руку и потащила за собой.
В этот раз никакой мой опыт, наглость, даже маты и угрозы не сработали — тетка попалась непробиваемая, да еще и с голосиной, который глушил похлеще любого зомбера.
Думаю, попади ей под руку всякие Брюсы Вэйны, супермены и прочие трижды спасители мира, и они бы не смогли ничего противопоставить ее суперсиле. Мегабаба, способная припахать любого мужика, кем бы он ни был. «Человека-работа», блин…
«Работать» мне снова пришлось грузчиком. Разгружали «ГАЗель», кузов которой был набит ящиками с полугнилыми-полузелеными помидорами и тыквами.
На кой хрен кому понадобился этот мусор — не представляю.
Помидоры уже отошли. Те, которые не успели собрать, в пищу не годны, те, что не успели созреть — такая же гадость. Про тыквы вообще молчу.
Не понимаю я этих любителей тыквенных соков, каш и прочего. Вообще ненавижу тыкву в любых ее проявлениях.
Да только мои гастрономические пристрастия всем были до лампочки — приведшая меня женщина была здесь же, всех подгоняла, торопила, приговаривая что-то вроде: «Машине сегодня еще две ходки надо успеть сделать…»
Господи! Еще дважды разгружать подобное дерьмо? Да куда оно вообще годится, кроме как в отхожую яму?
Но моим страхам не судьба была воплотиться в жизнь.
— Федор! А ты чего здесь? Я ведь приказывал, чтобы тебя сегодня оставили в покое, — к нам, освободившим и отпустившим машину, сидевшим прямо на земле, приближался Тимур.
— А чего это его не трогать? Родич твой, что ли? — тут же вскинулась все та же «Человек-работа».
— Так! Люда! Рот закрой, и на место сядь! — рявкнул на нее Тимур. — Тебе забыли доложить, кто и чего!
