Снова оглушительно затрещал звонок, и воспитанники поспешили рассесться по местам. Тут же в дверях появились женщины в белых накрахмаленных халатах и марлевых косынках, натянутых до бровей. Поварихи перед собой толкали тележки с кастрюлями таких размеров, что в каждой Маркус поместился бы с головой. Следом выкатили тележку с тарелками, и женщины начали разливать молочную кашу по алюминиевым мискам. По залу растекся запах подгоревшего молока.
Каждый воспитанник получал свою порцию и тут же начинал жадно есть, но Маркус не мог себя заставить взять ложку. В животе стоял твердый ком, во рту пересохло. Тем более кашу он не любил, и дома ее не варили. «Неизвестно, из чего делают этот молочный порошок, – говорила ему мама. – Кто знает, что они туда добавляют?»
– Ешь, а то останешься без обеда, – не поворачивая головы, процедил сидящий рядом Андрей.
Маркус нехотя потянулся за ложкой и начал запихивать в себя теплую водянистую массу. Он успел съесть не больше половины, когда прозвенел звонок. Все тут же встали и построились вдоль скамеек. Снова раздалась зычная команда, и строй воспитанников зашагал в игровую комнату.
Игровой комнатой назывался зал, похожий на столовую, только без столов и скамеек. Белые полосы на зеленом ковролине с жестким ворсом разделяли пол на квадраты примерно три на три метра. В каждой такой секции стоял свой набор предметов: спортивные снаряды, теннисный стол, ручные игры. В одной даже спрятался шкаф, плотно заставленный книгами. Маркус подошел к нему, пробежался пальцами по корешкам и вытащил толстую энциклопедию с яркой обложкой. Он сел на пол и начал листать книгу. Почти все картинки оказались знакомыми. Похожее издание стояло на полке у него в детской, и отец по выходным любил читать Маркусу, выбирая статьи наугад.
На первой странице он нашел привычный рисунок – карта города, разделенного на две части извивистой, как змея, рекой. Одна половина называется Левобережье, вторая – Заречье.
На других страницах пошли рисунки животных, деревьев и морских тварей. И еще раздел о насекомых. Маркусу особо нравились муравьи. Они, как и он сам, любили строить города и занимались этим непрерывно. Далее писалось о разных полезных ископаемых. В Левобережье большие запасы угля и нефти, зато в Заречье выше урожаи пшеницы и проса.
Маркус пролистал книгу в самый конец, где писалось об обществе и обычаях, а еще там было несколько страниц о смерти. Раньше он боялся их смотреть, и отец тоже касался их вскользь. Жизнь заканчивается бесконечной темнотой, тело сжигают или закапывают в землю, но человек продолжает жить в памяти своих родных. Маркус сжал кулаки, на глазах навернулись слезы. Он никогда не забудет отца и мать.
На страницу упала тень. Маркус поднял голову. Пятеро крупных мальчиков обступили его плотным кольцом. Они смотрели на Маркуса в упор и ухмылялись. Он отложил книгу и встал. К нему шагнул крепкий подросток с рыжими волосами и плоским лицом.
– Слышь, новенький, – цокнул он языком. – В обед отдашь мне второе и хлеб с компотом.
Маркус шагнул назад и уперся спиной в шкаф.
– А то что? – он скрестил руки на груди.
– Сейчас узнаешь.
Маркус не заметил, как крепыш выбросил вперед кулак, только почувствовал сильный удар в подбородок. Голова дернулась, и он затылком приложился о книжную полку. Рот тут же наполнился соленым, нижняя губа онемела и противно задергалась. Маркус прижал к ней ладонь, и пальцы окрасились кровью. Она стекала по подбородку и темными кляксами капала на пиджак и ковролин.
Маркус скривился и с хриплым рыком прыгнул на обидчика. Тот, видно, не ожидал отпора, пропустил удар в грудь. Маркус свалил его на пол, и они покатились, колотя друг друга что есть силы. Противник был явно сильнее, и Маркус быстро оказался на спине. Крепыш сидел на нем и мутузил кулаками, а Маркус лишь тщетно прикрывался руками. Еще дважды ему досталось по разбитой губе, и каждый он переставал дышать от боли. Он начал слабеть и закричал, когда крепыша вдруг снесло в сторону.
Маркус приподнял голову – Андрей Бенеш вцепился в обидчика и возился с ним на ковролине. На помощь предводителю кинулись его дружки. Они со спины набросились на Андрея, повалили и начали колотить ногами. Маркус вскочил, бросился на них и тут же повис в крепких объятиях охранников.
* * *
Медпункт располагался в здании интерната за распределительным центром. Маркус сидел на узкой кушетке, застеленной плотной прорезиненной тканью, и щурился. В глаза ему била шестиглазая медицинская лампа. В комнате размещались металлический стол, круглый стул, тряпичная белая ширма и стеклянный шкаф с лекарствами. В дальнем конце виднелась дверь с закрашенными стеклами.
Маркус потрогал пальцем губу. Грубые стежки тянулись от подбородка вверх к бесформенному разбухшему месиву. Заморозка уже начала отходить. Маркус поморщился от ноющей боли. Ныла не только губа, но и ушибленные ребра и отечные синяки на руках и ногах.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел врач – пузатый старик с огромным мясистым носом в красных прожилках. Он исподлобья посмотрел на Маркуса и неожиданно улыбнулся:
– Выглядишь бодрячком!
Старик подошел вплотную, аккуратно взял Маркуса за подбородок и покрутил его голову из стороны в сторону.
– Недели за две пройдет. – Врач потянулся к столу за склянкой с йодом и окунул туда спичку с ватным шариком на конце. – Снимем швы. Ну а дальше – к косметологу. – Он провел ваткой по подбородку и губе Маркуса.
Маркус зашипел от боли.
– Тебе стоит поберечь себя, – покачал головой старик.
– Папа мне говорил, что зло сразу надо ставить на место. – Маркус вцепился в жесткую ткань кушетки, стараясь правильно выговаривать каждое слово. – Иначе оно разрастется, и тогда победить его будет сложно.
– Мудрый у тебя был отец! – Врач поднял брови. – Иди пока в свою комнату. Я Лидии скажу, чтобы тебя несколько дней не трогали.
Маркус вышел за дверь и тут же столкнулся с Андреем Бенешем. Выглядел тот неважно: один глаз заплыл, забинтованная левая рука висела на груди.
– Давай держаться друг друга, – протянул он вперед открытую ладонь.
– Как Риф и Нис? – с трудом выговорил Маркус.
– Да, – улыбнулся Андрей, – как они!
Глава 4
Ветер разогнал тучи. Марк поднял голову, вглядываясь в ярко-синее небо – чистое, без единой темной крапинки. Полуденное солнце белым размытым пятном висело в зените. В сухом прохладном воздухе отчетливо пахло ржавчиной. Такая погода бывает перед заморозками, а ведь еще даже не середина осени. Марк поправил на плече рюкзак, запахнул полы плаща и полез в заросли борщевика. Ядовитые листья уже потеряли силу, но поберечься стоит. С первыми холодами сорняк прижмется к земле, и дорога к дому Елены Эдгард станет еще короче.
Марк спустился по влажному откосу оврага, перескочил через вонючий ручей и выбрался на пустырь. В центре поросшей осокой площади серой грудой торчали руины трехэтажного здания: растрескавшиеся округлые стены с высокими узкими окнами и десятиметровая башня с разрушенным куполом. Планетарий закрыли еще до войны, война же его доконала.
