Тем временем Елена принялась протирать стеллаж с деталями от телефонных аппаратов и радиоприемников.
– Зачем тебе это старье? – спросила она у Марка. – Ты им торгуешь?
– Это не старье, – парировал он, – а прекрасный рабочий инструмент.
Елена сменила шторы, застелила обеденный стол клетчатой скатертью и сдвинула его ближе к окну; на подоконнике появился глиняный горшок с разлапистой фиалкой, а у двери – пестрый коврик для обуви.
– Мамка вьет гнездо, – прошептала Мила на ухо Марку.
– Да-а… – протянул он. – Это надо перетерпеть. – Он погладил девочку по темным волосам и спросил: – А что тебе снится по ночам?
– Сегодня я гуляла по радуге, – улыбнулась девочка.
– По какой радуге? – насторожился Марк.
– Ты разве не помнишь? – Мила подняла брови. – Ты же там был.
– А… Ну да, – кивнул Марк, помедлив.
Елена собрала целую гору грязного белья для стирки. Стиральная машинка работала плохо и постоянно ломалась, но с шестью аварийными остановками все вещи перестирали.
Пока стиралка тарахтела и завывала, Елена взялась за верхнюю одежду. Сгребла вещи с вешалки, и каждую чистила щеткой. Дошла очередь и до плаща Марка. Елена повертела плащ в руках, рассматривая швы и засаленные места, резко подняла его за подол и встряхнула. Из кармана вывалился пистолет и с глухим стуком упал на пол.
– Стой! – Марк вскочил с кресла, но Елена уже подняла оружие.
Она потянулась положить пистолет на стол и замерла, увидев надпись на рукояти.
– Что это? – растеряно спросила она. – Откуда это у тебя?
– М-да… – вздохнул Марк. – Похоже, настало время для серьезных разговоров. – Он поднялся на несколько ступенек по лестнице и, задрав голову, крикнул, чтобы его услышали наверху в кабинете: – Максим! Возьми Милу и Гектора, погуляйте по пирсу.
Когда дети вышли из дома, Марк тяжело опустился в кресло и растер ладонями лицо, чтобы взбодриться.
– Ты знаешь, как погиб твой отец? – Он посмотрел на Елену, застывшую у окна с пистолетом в руке.
– Мне сказали, что на него напали. – Голос ее дрожал.
– Нет, – Марк поджал губы. – Он сам себя убил, вот из этого пистолета.
– Как?! – Елена заморгала. – Откуда ты знаешь?
– Я там был. – Марк поднялся, подошел к Елене и аккуратно вытащил оружие из ее пальцев. – Стоял недалеко от него, пока он разговаривал с твоей матерью.
– С мамой?! – Глаза Елены округлились. – Я не понимаю…
– Я телефонист, – хрипло признался Марк. – Твой отец был моим клиентом.
– Телефонист?! – Елена закрыла рот ладонью, сдерживая стон. – Почему ты мне не сказал?
– Я не имею права об этом рассказывать, – покачал головой Марк.
– А что сейчас изменилось? – Елена посмотрела ему в глаза.
Марк притянул ее к себе. Лицо ее побелело, руки дрожали.
– Ты мне дороже любых запретов, – шепнул он ей.
Елена не сопротивлялась и обмякла в его объятиях. По ее щекам текли слезы. Стиральная машинка завыла, отжимая постиранное белье.
– Как он тебя нашел? – спросила Елена, перекрикивая шум.
– Это не так работает, – ответил Марк ей на ухо. – Твой отец сильно тосковал по жене. Таких людей, готовых к звонку, находят диспетчеры, а я лишь устанавливаю связь. – Он поцеловал Елену в лоб. – Ты знаешь, почему он это сделал с собой?
– Нет. – Она вытерла глаза. – Сейчас…
Елена высвободилась из объятий, нашла в куче вещей свою куртку, вытащила что-то из кармана и протянула Марку. В ее раскрытой ладони блестел армейский жетон. Марк взял его и прочитал гравировку: «Виктор Эдгард», ниже: «Особая служба», и в самом низу – цифры 000100.
– То есть… – Марк поднял брови.
– Да, – кивнула Елена. – Мой отец работал в Особой службе. – Она села на стул и закрыла лицо ладонями. – В войну он командовал танковым звеном, вернулся сильным и здоровым, а вот когда мама умерла, начал сильно пить. Не знаю, какими путями его нашел Курц, но отец после встречи с ним изменился и вскоре вошел в число ста самых преданных службе.
– Какой же я дурак! – поморщился Марк. – Это ведь многое объясняет…
Машинка, наконец, замолчала. В тишине с улицы доносился приглушенный лай – дети играли неподалеку с Гектором.
– Подожди… Это еще не все, – всхлипнула Елена.
– Правда поможет нам выжить, – Марк погладил девушку по волосам.
– Нет-нет, я не хочу ничего от тебя скрывать, – затрясла головой Елена. – Просто слишком тяжело рассказывать… – Она глубоко вдохнула и продолжила: – После того, как папа перешел в Особую службу, наша жизнь более или менее наладилась. Он перестал пить, приходил с работы воодушевленный. Появились деньги, и мы из барака переехали в благоустроенную квартиру… – Елена запнулась и облизала пересохшие губы.
Марк принес ей стакан воды и сел рядом на пол.
– Время от времени Курц устраивал приемы… – Она отпила несколько глотков. – Собирал самых преданных ему людей во дворце официальных встреч в правительственном квартале. Напыщенная самодовольная публика, готовая лизать зад своему патрону. – Елена убрала с лица волосы. – Самого Курца на этих сборищах не было. Поговаривали, он безвылазно сидит в старой цитадели на северной окраине. – Елена сделала еще глоток. – Все гости по очереди поднимали тосты, обращаясь к его портрету на стене бального зала. Со стороны может показаться смешным и забавным, но меня скручивал страх при виде болванчиков, поющих оды картине.
Елена встала и, сцепив пальцы, прошлась по комнате. По реке с ревом пронесся скоростной катер. Елена повернулась к окну и снова заговорила, стоя вполоборота к Марку:
– Однажды папу отправили на недельную стажировку, и я поехала на очередной прием одна. Едва переступила порог, рядом очутился Альберт Кноффер. Отвратный тип, но тогда он показался милым и обходительным…
– Да, я знаком с ним, – кивнул Марк. – Не самые лучшие впечатления…
– Он весь вечер не отходил от меня, сам подносил вино и сыпал комплиментами. Я думала, это неловкое ухаживание, а оказалось, он лишь загонял добычу. – Голос Елены задрожал, она побледнела и, закрыв лицо, снова заплакала. – Не могу об этом вспоминать, – прошептала она.
– Иди ко мне.
Марк встал рядом с ней и положил ладонь ей на темя. Закрыл глаза, сосредоточился и ощутил, как у в груди вспыхнул и завибрировал сияющий шар. От него к плечам потянулись белые нити, проникли в руки и, светясь, вышли сквозь пальцы. Елена шевельнулась.
– Не двигайся. – Марк сглотнул. – Просто вспоминай, что случилось на том приеме, словно ты смотришь кино.
Светящиеся нити опутали голову Елены. Марк моргнул и оказался посреди огромного бального зала. Вокруг кучковались мужчины во фраках и дамы в вечерних платьях, мимо бесшумно скользили официанты: на серебряных подносах красовались бутерброды с икрой и бокалы с шампанским. На антресолях надрывались скрипки, ударные отбивали ритм вальса. По стенам вилась кружевами позолоченная лепнина, с десятиметрового потолка свисали, сияя сотнями огней, гигантские хрустальные люстры.
