Как бы Сэди ни хотелось равнодушно относиться к реакции близких, их разочарование снова подорвет ее дух, который еще предстояло исцелить.
Зачем все усугублять? Куда проще сохранять дистанцию, смириться с тем, что они разочарованы в ней, не искать встречи с ними и не давать им повода лишний раз убеждаться в своей правоте.
— Сэди, мне очень жаль, что тебе никто не поверил, — негромко пророкотал Каррик. — Я обещаю всегда…
Сэди подняла руку, словно отрезая его слова:
— Пожалуйста, не давай обещаний, которых ты не сможешь выполнить. — Голос у нее дрогнул. — Я этого не вынесу.
Каррик погладил ее по голове, по затылку.
— Сэди, я постараюсь тебя не разочаровать.
В другое время в ее жизни, в другой ипостаси эти слова вызвали бы огонь у нее внутри. Сегодня, здесь и сейчас, страшно было даже представить, что он тоже разобьет ей сердце.
Ее израненное сердце больше не выдержит…
Лежа на Каррике, Сэди запрокинула голову, посмотрела на картину над изголовьем кровати и досадливо вздохнула. Несмотря на то что она уделила картине куда больше внимания, чем следовало, по-прежнему не знала, кто художник и почему манера письма кажется такой знакомой.
Настоящая головоломка! Она гордилась своими обширными познаниями в области искусства; она разбиралась в особенности письма разных художников и потому особенно сердилась.
— Добро пожаловать в мой мир, — сказал Каррик, гладя ее по голой спине.
— Почему? — спросила Сэди, не в силах оторвать взгляд от картины.
Кто еще использовал эти крошечные пятнышки красного, вспышку отражения в воде, намек на желтое в небе?
— Эта картина сведет тебя с ума, — заметил Каррик с улыбкой. — Смирись с тем, что ты никогда не узнаешь, кто ее написал и почему.
— Ни в коем случае, — ответила Сэди. Опустив голову, она взглянула в улыбающееся лицо голого мужчины, на котором лежала. Потянувшись, она мазнула губами по его губам, потерлась сосками о его грудь. Ей понравилось, что у него затуманились глаза, поэтому все повторила, и Каррик вцепился пальцами ей в ягодицы.
Да, просыпаться с Мерфи — чудесный способ начинать день.
Сэди водила пальцами по его груди. Вчера ночью они погрузились в ее прошлое, в ее неудачный брак, но о его прошлом не было сказано ни слова.
Он по-прежнему не готов ничего объяснять…
Вчера ночью она раскрылась, откатила камень от своей надежно спрятанной пещеры и позволила ему заглянуть в нее, а Каррик в ответ не дал ей ничего.
Он по-прежнему отказывался говорить о Тамлин и их браке.
Но имеет ли это значение? Нужно ли Сэди, чтобы он рассказывал ей о прошлом? Что бы ни случилось между ним и его бывшей женой, к ней их жизнь не имеет никакого отношения. И хотя больше ни за что не смирится с какими бы то ни было оскорблениями, она достаточно взрослая и понимает: некоторые женщины не всегда говорят правду.
Каррик совсем не такой, каким его изображала Тамлин. Он не придурок, не надменный насмешник, каким она его представляла.
Он уверен в себе, он терпеть не может дураков, но он не жесток. И не эгоист.
И не урод.
Каррик любит своих родных, у него есть совесть. Кроме того, он относится ко всем — от уборщиков до богатых клиентов — с уважением.
Сэди не могла представить, чтобы он обращался с женой хотя бы без того уважения, какое автоматически оказывал посторонним людям.
Ей не хотелось гадать, почему Тамлин распространяла сплетни о Каррике. Что ею двигало: злость после того, как он ее отверг, потребность отомстить? Сэди твердо знала одно — Тамлин солгала.
В свое время она поверила Тамлин, потому что ей самой никто не верил. Теперь Сэди понимала: она поверила не той, кому следовало; она поверила, потому что хотела верить. И еще потому, что… ох, как же трудно в этом признаться! После слов Тамлин она не чувствовала себя такой идиоткой, такой одинокой, узнав, что у Тамлин, такой умницы, семейная жизнь тоже не сложилась.
А еще Сэди хотелось верить, что Каррик был мерзавцем в семейной жизни, потому что слова Тамлин воздвигали барьер между ними, стену, которую ее сердце не могло преодолеть. Но время, проведенное с Карриком, растворило эту стену…
Деннис не показывал своей истинной натуры до более позднего периода в их отношениях; может быть, и Каррик такой же…
Сэди покачала головой и крепче прижалась к Каррику. Разум ее обманывает, желая защитить. Сердцем она понимала: с Карриком она в безопасности, полностью защищена. Он никому не позволит ее обижать, в том числе самому себе.
Ею овладел покой; ее словно накрыло теплым, мягким одеялом. Сэди глубоко вздохнула, расслабляя каждую клеточку своего тела и смиряясь с правдой. Она доверяла Каррику! Странно, ведь она думала, что больше никогда в жизни никому не поверит.
Помимо всего прочего, Каррик — отец ее будущего ребенка, и он останется в ее жизни очень надолго. Возможно, она катится по наклонной плоскости прямо к любви. Однако он ее не любит — нет такого закона, по которому, если ты кого-то любишь, он обязан любить тебя в ответ. А поскольку ей уже не шестнадцать, Сэди прекрасно понимает разницу между сексом и любовью и не питает никаких иллюзий. Да, они спят вместе, но их объединяет взаимное влечение, и больше ничего.
Если она не придумает, как не дать себе в него влюбиться — а она собиралась хотя бы попытаться себе помешать, — придется скрывать от него свою любовь. Она не намерена как бы то ни было выпрашивать любовь…
Это Сэди уже проходила. В погоне за любовью она забывала о себе, и повторять прежние ошибки не собирается.
Теплое дыхание Сэди согревало Каррика; он чувствовал, как ее грудь поднимается и опускается. Интересно, о чем она сейчас думает? Он заглянул ей в лицо и заметил морщину между бровями, напряженную складку губ. Каррик с трудом удержался от предложения помочь ей во всем разобраться.
Хочет ли он? Хочется ли ему нырнуть глубже?
Вчера эмоциональная связь между ними окрепла; он пока сам не знал, хочется ли ему сильнее привязываться к ней. Наверное, лучше оставаться на расстоянии вытянутой руки… не с физической, а с эмоциональной точки зрения. Он просто не вынесет, если потеряет еще одну любимую женщину.
Он любил свою маму, и она умерла. Он любил Рэни — результат тот же.
Тамлин он в свое время любил так сильно, как только мог, а она… из-за нее пострадали и его психика, и репутация.
Он не может себе позволить повторять прошлые ошибки, потому что это так больно.
Им с Сэди необходимо сохранять трезвые головы. Общий ребенок станет мостиком между ними. Если в дело вмешаются эмоции — и если они с Сэди потом разойдутся, — ребенок будет страдать.
Каррик не допустит такого.
