Робот-попутчик провожает Севера до его определенной Системой ячейки — маленькой комнаты в жилом блоке для стажеров, которым позволено жить и учиться прямо в центре. Среди множества запутанных коридоров парнишка не раз замечает табло “Опасно! Не входить”, и тем не менее, отдельные сотрудники в красных костюмах заходят, и шлюзы за ними наглухо закрываются. Любопытство пересиливает, и напротив одной такой таблички, поблескивающей в конце длинного темного коридора, Север ускоряет шаг, почти бежит, обгоняя робота-проводника, пока не закрылся шлюз. Поскальзываясь у самого края, успевает просунуть в проем левую руку… Створки шлюза больно сжимают предплечье, но отказываются раскрываться, как ни бей по герметичной железной перегородке. Взвывая от боли и досады, Север прислоняется лбом к холодной стене: как освободить руку, идей нет, а давление тем временем ощущается все сильнее, хотя створки не двигаются, просто зажимают кисть слишком сильно.
Робот-проводник вертится вокруг, всем своим видом показывая, что парень совершает ошибку, сменив направление, и мигает всеми пятью лампочками. В конце концов Север отпихивает его ногой к противоположной стене:
— Уйди! Надоел. И без тебя тошно.
Обиженно пискнув, робот выключается, но полоса невезения на этом завершаться и не планирует. В пустом коридоре акустика эхом разносит легкое щелканье каблучков, и вскоре из мигающей темноты появляется красивый и стройный силуэт девушки с косой, которая на минувшей дискуссии первая дала правильный ответ. В красной блузке и бордовых брюках, она хорошо видна в темноте, и Север, в очередной раз бесполезно дернув руку из железных тисков, решает забыть о гордости и окликает ее:
— Эй! Подойди!
Девушка останавливается в двух шагах. Без тени удивления на красивом, спокойном лице приподнимает одну бровь. Север снова дергает рукой:
— Я тут… это… застрял. Помоги!
— Какова цель посещения недоступного отсека? — прохладно интересуется РИ-112.
— Да случайно вышло! — оправдывается Север. — Туда кто-то зашел, ну, мне интересно стало…
— Любопытство в Системе строго запрещено, — бесстрастно резюмирует девушка. — Ты будешь оштрафован. Или временно арестован, как сочтет нужным комиссия.
— Но мы же никому не скажем? Помоги, пожалуйста! Ты же можешь его открыть! Так руку держать больно вообще-то…
— Мы обязаны доносить о замеченных случаях незаконного проникновения в отсеки высшего доступа, — безапелляционно заявляет РИ-112. — В противном случае, сами будем считаться соучастниками правонарушения.
— Пожалуйста… Ну хочешь, я за тебя все задания по стажировке буду делать? До конца года, РИ!
— Мои знания в области биоинженерии явно превосходят твои, — без тени кокетства и хвастовства добавляет она. Однако делает пару шагов вперед, и они оказываются рядом, так что пересекаются взгляды. Бесконечно долгую минуту тянется молчание, пока РИ-112, наконец, не произносит шепотом:
— Ты такой необычный. Никогда не видела таких белых волос… и таких светлых глаз.
Ее тонкие прохладные пальцы осторожно прикасаются к белоснежным прядям и пропускают их насквозь. Север вздрагивает, но не отталкивает ее. От РИ-112 приятно пахнет легкими фруктовыми духами и чем-то еще неуловимо сладким. Он закрывает глаза, стараясь не смотреть на ее бесстрастное, почти неживое лицо.
— Это краска и линзы? — интересуется девушка шепотом.
— Нет. Это я такой родился, — так же тихо отвечает Север и, положив свободную руку ей на талию, осторожно привлекает к себе и бережно, невесомо касается губами ее губ. Сладкий запах цветов и фруктов вблизи кажется дурманящим, и Север боится открыть глаза, чтобы правда не оказалась сном и фантазией. Губы у РИ-112 тонкие, мягкие и горячие, почти как дыхание, срывающееся коротко и часто. Ее хрупкая ладонь сперва упирается парню в грудь, а потом вдруг расслабляется, скользит на плечо и слегка цепляется за рубашку. Север притягивает ее ближе, но, почувствовав, как под ладонью напрягается ее идеально прямая спина, сразу же отпускает и отстраняется.
РИ-112 ошарашенно хлопает глазами, неотрывно глядя ему в лицо. Впервые у нее появляются живые эмоции, и это одновременно изумление, страх и растерянность. Она медленно проводит пальцами по губам, едва дыша, и, спохватившись, поспешно убирает руку с плеча мальчишки.
— Ты… Что ты сделал? — испуганно шепчет она, отшатнувшись и прижавшись спиной к стене напротив. — Так нельзя! Так не принято!
— Почему?
— Ты должен заполнить анкету, пройти подтверждение, получить талон на разрешенные встречи и подписать согласие… То же самое надо сделать мне… или нет… Той девушке, которую ты выберешь. Система определяет, можно ли людям быть вместе… А я… А меня… — она краснеет, все сильнее прижимаясь к стене, и Север замечает, как она вся дрожит то ли от страха перед случившимся, то ли от волнения. — А меня еще никто никогда не выбирал…
Дрожащей рукой выудив из поясного несессера ключ-карту, РИ-112 торопливо прикладывает ее к сканеру, и шлюз открывается, отпустив, наконец, руку незадачливого стажера. Север с облегчением разминает ушибленную кисть, но РИ вдруг хватает его за здоровую руку и тянет за собой:
— Уходим! Сюда сейчас все сбегутся. У меня тоже не высший доступ.
У шлюза сиротливо остается лежать сломанный робот-проводник. Теперь те, кто придет на сигнал тревоги, решат, что он врезался в шлюз, спровоцировал включение сигнала, и сочтут его механизм неисправным.
Взявшись за руки, РИ-112 и Север петляют по полутемным коридорам, ловко минуя роботов-охранников и выключая за собой светодиодные ленты. Ключ-карта девушки позволяет доступ на всю территорию центра только в сопровождении старшего менеджера или учителя, поэтому, если бы узнали, что у шлюза она была без сопровождающих, то могли бы серьезно оштрафовать или даже лишить доступа. Впрочем, РИ-112 знает: она перспективный стажер на хорошем счету, поэтому одна маленькая шалость наверняка сойдет ей с рук. За исключением одного момента: если не узнают, кому и каким образом она помогала.
Север радуется, что в коридорах нижнего этажа центра темно, и его смущение хорошо скрывает мягкий полумрак, подсвеченный красным: румянец можно списать на плохое освещение. На самом же деле внутри все горит огнем, щеки и уши пылают, словно от стыда, а ладоням так жарко, как будто он надел защитные герметичные рукавицы. По той руке, которая сжимает узкую и хрупкую ладошку РИ-112, пробегают разряды тока. Нет, она ему совсем не нравится, он и видел-то ее от силы раза два. Но первый поцелуй запомнится навсегда, даже если произошел почти случайно. И оттого смущение еще сильнее накрывает обоих беглецов: они совсем не знают друг друга, оба пошли против правил, но случившееся не вернешь и не исправишь.
Да и, признаться честно, не хочется.
РИ-112 кусает губы, пряча взгляд: в полумраке ее темные глаза чуть поблескивают, и она, не привыкшая проявлять эмоции, боится и смущается еще сильнее. Север оказывается впереди: она устала, не привыкла бегать на каблуках, пусть даже невысоких. На одной из пожарных лестниц каблук неожиданно застревает между ступеньками, с едва слышным треском ломается, и девушка, вскрикнув, падает. У самых железных ступеней Север успевает ее поймать на лету, и РИ-112 испуганно цепляется за его предплечья.
