— Вы предлагаете их бросить, вычеркнуть? — Фауст закипает, поднимается из уютного кресла. Горный воздух проскальзывает холодом под одежду, заставляя сердце биться чаще. — Они такие же члены общества… и такие же люди, как мы. Как вы.
— Инструктор Фауст, прошу вас сесть и не мешать дискуссии, если вам больше нечего сказать, — прерывает его девушка из боевого отдела. — От защитного купола мы вынуждены отказаться не только потому, что кое-кто до сих пор ждет потерявшийся отряд, но и потому, что, вероятно, нам самим придется в скором времени покинуть базу. Если случится так, что и мы будем обнаружены… Конечно, это маловероятно в тех условиях, что мы находимся на высоте более двух с половиной тысяч метров над уровнем моря, но для страховки следует информировать базу Море о том, что мы можем присоединиться к ним в течение нескольких дней.
Мелисса больше не плачет. Среди коллег она держится стойко и спокойно, но и не улыбается на приветливые слова поддержки: лишь кивает, правда, порой невпопад. Ее квалификация медработника сейчас очень пригодится, поэтому вместе с другими сотрудниками санчасти она уходит в медблок: пострадавших достаточно. Прометей с огнестрельными ранениями пришел в себя, но его состояние все еще нестабильно. Скала поранила руку об острые края трещины Грани, и есть подозрение на внутреннее воспаление. Сокол и Буря, назначенные руководителями дежурных отрядов, оказались в самом эпицентре разрыва Грани, отделались ожогами, мелкими осколочными ранениями и посттравматическим шоком, но и за ними нужно наблюдение.
С новичками и отрядами младших курсов работают психологи. И пускай ребята не показывают, что встревожены и напуганы, наставники знают: это необходимая мера. Не стоит уверять их в безопасности и в том, что все идет по плану, но они должны знать текущую ситуацию и не бояться риска, ответственности, принятия решений и неожиданных поворотов. Да, они еще не готовы к тому, что в любой момент, возможно, снова придется сниматься с места и бежать в последнюю безопасную зону. Или, что еще более возможно, — встречать атаку лицом к лицу прямо здесь, на чужой базе, на непривычной горной территории.
Этому их и учили в течение месяца. Но в момент опасности и всеобщей тревоги любое отклонение от нормы вызывает страх, неуверенность и у некоторых даже панику.
Справившись со своим собственным волнением и пообещав себе держаться до конца, Мелисса меняет форму на медицинский гермокостюм и спускается в медблок, защищенный мощными стенами и шлюзом, почти как бункер на базе Лес. Здание базы в горах оказывается более приземистым, крепким и сливающимся с окружающим ландшафтом: лавины, камнепады, редкие, но теоретически возможные землетрясения вынудили архитекторов превратить базу в один большой бункер на поверхности земли, разделенный разными отсеками, отделами и техническими блоками. Медицинский находится на уровне земли: в окна-иллюминаторы можно увидеть снег на хребтах гор и маленький клочок неба, до прозрачности голубого.
Мелисса надевает перчатки, меняет защитную маску на медицинскую. У входа ее встречает местная коллега, пропускает с личной ключ-карты.
— Меня зовут Искра, — она протягивает руку и крепко, по-мужски встряхивает узкую и хрупкую ладонь Мелиссы. Та называет свое кодовое имя в ответ и первый раз за все время слегка улыбается. Искре подходит ее служебное прозвище: она заметная и яркая, даже форменная одежда не может скрыть ее необычной красоты — густой копны золотистых волос, ярких зеленых глаз, милой улыбки. — Ребята про тебя спрашивали, — добавляет она, когда девушки вместе проходят в отдел реабилитации. — Волнуются за кое-кого больше, чем за себя.
Мелисса насмешливо фыркает. Ей, конечно, уже привычно, что на базе старшие наставники и коллеги постоянно стараются ее опекать, но иногда это переходит все границы, и она начинает чувствовать себя какой-то старшекурсницей. Однако сейчас не время высказывать недовольство, и она, поблагодарив Искру, заходит в отдел, где ее и правда давно ждут Прометей, Сокол и Буря.
Прометей чувствует себя почти хорошо, хотя ему все еще противопоказано вставать, и он при виде санинструктора только чуть-чуть приподнимается на локте и свободной от капельницы рукой на ощупь находит на полке очки.
— Как обстановка?
— Пока спокойно, — Мелисса по ходу беседы заодно успевает проверить датчики состояния у всех троих, повернуть регулятор на капельнице у старшего коллеги, осмотреть повязку на плече и шее у Бури и поставить ей диск с инъектором, а потом присаживается на край постели Прометея, заботливо поправляет сбившуюся простыню на тонком матрасе. — Мы обсуждаем все возможные планы, но о дальнейшей эвакуации или обороне в скором времени речи пока не идет.
— Ветер вернулся?
Мелисса болезненно хмурится, нервным жестом заправляет за уши выбившиеся из косичек светлые пряди и качает головой.
— Нет…
— Не переживай. Все будет хорошо. Или мы найдем способ им помочь. Обязательно, — старший наставник отечески ласково хлопает ее по руке. — Так какие планы?
— Есть вероятность нападения десанта Системы. Но до горной базы им добраться сложнее, чем до равнинных, поэтому наше нынешнее положение наиболее безопасно по сравнению с Лесом и Морем. Старшие формируют отряды по пятнадцать человек. Тревожно все это, конечно, — добавляет вдруг девушка совсем не по уставу, однако быстро берет себя в руки. — Но нам не привыкать, правда?
Буря снимает диск инъектора, и они с Соколом обмениваются молчаливой дежурной улыбкой. Прометей вытаскивает иглу опустевшей капельницы, задумчиво поправляя рукав рубашки:
— А я бы тоже служил в десанте. Если бы двадцать лет назад не передумал.
Все трое изумленно оборачиваются к нему. Прометей рассеянно ерошит отросшие и взлохмаченные седые волосы:
— Я ведь родился в Системе. И номер у меня был, ДП-615. И инициацию там прошел в восемнадцать лет, получил распоряжение идти в военно-оборонный центр. Да только не сложилось у меня там, — он неловко усмехается, отводя глаза. Младшие наставники молча переглядываются в полнейшем недоумении: разве можно предать одну сторону, перейти на другую и спокойно служить уже не первый десяток лет? Разве можно переходить Грань?
— Что произошло? — тихо спрашивает Мелисса, решившись наконец нарушить затянувшееся молчание. — Если не секрет…
— Нарушил боевой приказ. Отказался выполнять задачу. Мы должны были контролировать дроны со встроенными бластерными установками, их направляли на один учебный центр в столице. Естественно, по камерам мы видели людей. А там в основном — женщины, дети. Мои дроны подлетели к одной аудитории, смотрю — учительница рисования, девчонка молоденькая совсем, и ребята — лет десять-одиннадцать. Я не смог. Покружил дроны, припугнул и развернул обратно. Судили меня тогда, расстрелять хотели за уклонение от приказа: раньше в Системе все еще строже было. Но потом, видать, передумали: стерли мои данные из Системы и выкинули за Грань. Просто так ее перейти нельзя было, а в специальном костюме — вполне. Я хотел найти ту художницу, бродил по городу, попался на глаза полиции. Пришлось пройти еще одну инициацию, как безработному дееспособному, и они меня служить отправили на базу. Помню, со мной тогда тесты решали и испытания проходили Фауст, Ветер, Волна… Юлька, жена его, да много кто чуть старше вас. А на базе встретил одного парня, у него был позывной Стриж вроде. Оказалось, что он тоже любил эту художницу. Да так, что тайком сбегал с базы и приезжал к ней в свой отпуск. Однажды его застукали по камерам. Ну, это был первый и пока единственный случай, когда с базы кого-то выгоняли.
